ОБ АВТОРЕ: Прозаик. Поэт. Литературный критик. Ведущий российский издатель современной поэзии и прозы. Родился в 1987 году в Костроме. Учился в Литературном институте им. Горького. Работал корреспондентом «Литературной Газеты», вёл авторскую рубрику в газете «Литературная Россия».
Печатался в журналах «Лехаим», «Девушка с веслом», «Шестое чувство», «Литературная учеба», «Сибирские огни», «Лампа и дымоход», «Clatch», «Акценты», «Окно», в альманахе российско-азербайджанской прозы «В зеркалах», в «Петербургской газете», в «Московском Комсомольце», в альманахе «Девять жизней».
Стихи включены в третий том антологии «Золотые стихотворцы Рунета».
Финалист премии «Неформат» в номинации «малая проза». Как прозаик в 2012 году был номинирован на соискание премии им. В. П. Астафьева.
Учредитель и член жюри ряда литературных премий.
«Максим Бурдин, издатель из Костромы, проектом «Литературная Евразия» осуществляет то, что наперебой бросились делать издатели 1990-х: возвращает литературным произведениям и их авторам Родину.»
«Литературная Россия», №5, 2018 г.
«Костромской издатель Максим Бурдин взялся за выполнение задачи глобального масштаба – он пытается вывести поэтов и писателей русской провинции, русскоязычных авторов зарубежья из электронного пространства… Слова из аннотации о том, что сборник «даёт представление о неформате современной русской литературы», что поначалу настораживает, приходится понимать именно в том смысле, что собранные Максимом Бурдиным под обложками печатных сборников авторы до сего дня были обречены на формат интернета…»
«Книжное обозрение», №5-6, 2016 г.
«Среди предпринимателей обнаруживаются обладатели ещё более «экзотических» образований. Максим Бурдин – дипломированный прозаик, лауреат нескольких литературных премий. А сегодня – это один из ведущих издателей независимой литературы, одной из важных задач для которого является раскрытие её коммерческого потенциала…»
«Жажда: бизнес-журнал», 2016 г.
Третий Рим Россия. Далёкий век. Толпа у монастырских врат. Слух идёт, что повержен грек, Византийской империи нет, говорят: разорён Царь-град. Неспокойно. Чего-то ждут. Молятся, ломают шапки, плачут, охают, стонут. Тут затихают вдруг все вокруг: к людям старец выходит шаткий. Тяжела кривизна бровей, бороды седина горит: средь толпы старец всех белей. Он стоит, и для всех людей слово долгое говорит: «Братья, сёстры, простите мне все худые мои дела. Вам известно, что Мать в огне, турки выжгли её дотла. Враг не дремлет. Ликует бес. За грехи попустил Господь… В том бою был убит василевс. Православия рухнул оплот. Среди вас я живу давно и мои сочтены года. Под собой я не чую ног, но имею от Бога дар видеть, что не дано другим… Бог послал меня передать, что Россия есть третий Рим, а Четвертому не бывать. Верьте: Русь оживёт в бою! С Богородицей, со Христом умножайте любовь свою. Победим не мечом - крестом».
*** Марии Бурдиной Ты писала этюды на берегу ручья. В них Господь Саваоф притворился седой горой. Дух Святой в них неслышно траву качал И надмирный Логос царствовал над водой. Волновалось всё: дуб, берёзы, кустарник – лес. И ручей, волнуясь, брызги к ветвям бросал. В глубине пейзажа незримо Христос воскрес И плакучей ивой тянется к небесам. А со дна ручья русалки глядят сквозь зыбь: Богоматерь, склонившись, тёмной взяла воды, Чтоб самой напиться и жаждущих напоить Несвятой водой, которую пишешь ты. В глубине картины Бог из ручья вставал И ходил по лесу охая, словно гром. Замолчали птицы, но шумом пошла трава, И вздыхали сосны тяжко да ни о ком. Ты писала этюды, но Бог написал тебя: У ручья, босая, ты кистью ласкаешь холст, От касаний кисти на ткани играет рябь И рисунок Божий вечен, красив и прост.
*** У реки, когда солнце печёт вовсю, у реки берега наводняет тень, там в тени я сыграю тебе ноктюрн из созвучия наших тел. Твоё тело - флейта. Касанье губ воскрешает музыку, дрожь основ. Мне с тобой упасть бы куда-нибудь, чтобы к небу от нас вознеслась любовь. И лежать бы рядом в сырой траве, на тебя, не глядя, смотреть вовсю: на щеках веснушек цветёт букет и на шее родинки, как изюм. И на время у лилий заняв одежд, говорить и думать бы о простом - из воды, в пейзаже скрывая брешь, нам Господь вдруг рыбьим мигнёт хвостом.
*** Половина четвёртого. Не пора ли в небытие? Слышно, как во дворе дышит соломы стог. Примолкли сверчки, цикады, и в глубине мироздания почил древний, красивый Бог. Половина четвёртого. Звёзды - осколки дня. Кроток в улыбке месяца тот, кто дарует сны. Стрелка часов настенных не убежит от меня - утром мы просыпаемся, чтобы догнать часы. Половина четвёртого. Призрачен мир ночной. Духи живут невидимо в воздухе. До утра кружат над миром многие, разные, и порой кто-то из них покажется близь моего двора. Половина четвёртого. Дрогнули рубежи. Перемешалось сущее, времени будто нет. Если задал вопрос: "Господи, что есть жизнь?", просто дождись восхода, чтобы узнать ответ.
Симург Симург расправляет крылья - земля дрожит. Сейчас он поднимется в небо, скроется в облаках. Если ты оказался под Древом Жизни - ты будешь жить, жизнь бывает горькой, сладкой, и это в твоих руках. Симург - не ворона, не галка, он - Царь всех птиц, когда он пролетает над миром, тут же проходит ночь. Симург, златоокий, имеет множество разных лиц, он летит в небесах, взмахом крыльев вращая земную ось. От начала мира на Древе Жизни он сделал себе гнездо. Перед смертью Симург сгорает, вселенной даруя жар. Ты в тени его крыл, а значит, тебе повезло: твоё сердце не выклевать, сколько его ни жаль.
Вольное переложение Псалтыри, псалом 27 Господи, не молчи: Слово Твоё есть Жизнь. Мысли мои в ночи снова стремятся ввысь. Господи, сохрани от лицемеров, от тех, кто давно охрип, ложью запачкав рот. Верю, не ровен час, Бог покарает всех, кто не смотрел анфас в этот бесстыдный век. Кто не подал руки, Боже, Тебе в ответ, тот навсегда поник, так как не встал на твердь. Благословен Господь, крепость моя и щит. Бог да хранит народ свой. А меня - простит
Жизнь и чудеса святого Спиридона Тримифунтского, Глава 1 Когда-то давным-давно, когда планета была совершенно узкой (не яйцом, как теперь, а в форме огромной устрицы) жил-был человек по имени Спиридон Тримифунтский на острове Кипр. Жил себе, пас овец, в сандалиях ходил по улице. Простым человеком был Спиридон, таким же, как все, в общем-то: по утрам просыпался, работал, ночью ложился спать, любил жену, дочь, детей, а помимо прочего творил чудеса такие, что словами не передать. Была на Кипре жара, зной, голод, в общем, ужасная засуха. Земля растрескалась так, что в трещинах можно было пошарить пальцами. Если б греки тогда изобрели термометр, он бы показывал минимум 40 градусов. Солнце накалилось до той степени, что уже не пекло, а – жалило. Собственно, ситуация самая, что ни на есть кризисная. Ведь в те времена ещё не изобрели холодильников и кондиционеров. Греки думают: «Всё, мол, видать конец Кипру близится…» А Спиридон им и говорит: «Граждане, слаба ваша вера…» Сказал, а потом опустился на колени прямо на рыночной площади и молился Богу не как-нибудь, а ровно три дня и три ночи. Греки ходят вокруг и думают: «А не проще ли перебраться куда-нибудь севернее, например, в Сочи?» И вот на третий день, глядь, а небо-то заволокло тучами. Молнии засверкали так, что греки спрятались с головами под одеяла. Потому что до этого на острове Кипр в лучшем случае шёл слабенький дождик, а такого ливня никогда не бывало.
Бог идёт по земле Бог идёт по земле, откровеньем дыша, чтоб в тебе и во мне просыпалась душа. Его пальцы в мозолях, ноги стоптаны в кровь. Он объятья раскроет, источая Любовь. Бог идёт по земле через грязь, через снег, чтоб в тебе и во мне оживал Человек. Его тело поникло, усталость в лице, режут голову иглы на терновом венце. Через зной, через ветер, через степи, моря, Бог идёт к своим детям, не жалея себя. Его кожа иссохла, раны жгут и саднят. А по курсу Голгофы кровоточит заря. Через зной, через ветер до скончания дней Бог идёт по планете, ищет людей.
*** За городом неба больше и облака ближе. Если выбежать из дому, тут же в траве утонешь. И плывёшь себе на спине, а весь мир вокруг - рыжий, бородатое солнце щекочет твои ладони. Если встать в полный рост, макушкой коснёшься неба; ты теперь такой важный - в шапке из облаков. Горизонт расступился, открывая места, где ты не был, и повсюду, насколько хватает глаз - Любовь. Ты видишь пашни, лужайки, лес, кладбище, храм, деревню. Воздух, пронизанный солнцем, движется, как живой. По облакам кто-то ходит, кто-то красивый, древний, его мягкую поступь ты слышишь прямо над головой. У тебя есть руки, ноги, а могли бы вырасти крылья. Если б выросли, ты бы, уж точно, нашёл куда слетать. Ведь так много мест, которых тебе не открыли люди, пытавшиеся об этих местах рассказать. И сам ты об этих местах рассказать не сможешь - Правда сама приходит, стучится в дверь, светом солнечным просачивается в окошко, облаком любви материнской раскачивает колыбель. Ты плывёшь себе на спине, держишь во рту травинку, бородатое солнце тянет за горизонт. Хочется встать в полный рост, в тёплое небо кинуть сердце своё трепещущее и - колокольный звон.
Письмо Богу Господи Боже, пишем тебе с Земли! Как дела твои, Господи, чем занимаешься там? А у нас ничего, жизнь идёт, как всегда на мели, ну грешим потихоньку, зато иногда ходим в храм. Если честно, скучаем. Надеемся, любим и ждём. Ты заглядывай в гости - накормим, уложим в постель. Мы - хорошие люди, и каждый откроет свой дом, и не будет Тебе одиноко на этой земле. Есть, конечно, вопросы (и много) к Тебе, как к Творцу. Их обсудим отдельно, и думаем, Ты объяснишь. Мы же, все твои дети, хотим возвратиться к Отцу, и нам хочется верить, что Ты нас однажды простишь. Мы по слухам узнали, что Ты здесь уже побывал, был обычным рабочим, ну, в общем, таким же, как все. Ты любил всех людей и за эту любовь жизнь отдал, когда Твой же народ Тебя предал, распяв на кресте. Без Тебя как-то грустно: нам стало Тебя не хватать! Опустела планета, как будто, и люди - пусты. Не успев обрести, мы успели Тебя потерять, но надеемся снова однажды Тебя обрести. Мы по слухам узнали, что Ты обещал заглянуть и развеять тоску, без Тебя охватившую мир. Приходи, Боже наш, приходи, но подольше побудь… Если честно, не хочется, чтоб ты вообще уходил. В общем, всё, как всегда. Ждём ответа. Не пропадай. Если где согрешили - прости, не суди и забудь. Может, в гости приедем (не против?) когда-нибудь в рай… Если примешь, то, Боже, пришли поточнее маршрут.
Максим Бурдин.
Отличный поэт и человек! Знаю его альманахи. Всё делает с душой.