Стояла глубокая ночь. Голодные собаки не казались дружелюбными, но Элизабет надеялась на пакет с едой для них. Проглотив несколько кусков колбасы, псы обычно добрели и не гнались злобно вслед. Женщина не раз пыталась понять в эти страшные месяцы одиночества поведение собак: их надежда на человека была памятью о приобретённом инстинкте, что человек их друг, который накормит и обогреет, или же они вернулись к древним инстинктам волков и считали человека своей добычей. Но сознание ещё не дало ей ответа, а печальный опыт «общения» с одичалыми собаками, изредка встречающимися в этом почти опустевшим после войны городе, был пока небольшим.
В этот раз собаки не повели себя дружелюбно. Либо были голодны, а пищи было мало, либо они одичали настолько, что стали людоедами.
Когда-то в детстве отец научил дочь никого не бояться, уверяя, что своим страхом она только усилит хищника или обидчика. Быстро осознав опасность, Элизабет внутренне напряглась и крепко сжала металлическую палку, размышляя о том, как ей победить пятерых голодных псов, бегущих за нею рысцой.
Вдруг из-за угла опустелого дома вышел высокий мужчина и, взглянув на него, Эль вскрикнула от радости: не ожидала увидеть Джеймса. Последние пару лет она считала, что он погиб на войне, куда в военные годы мобилизовали всех молодых мужчин. Он тоже обрадовался встрече. Рассмеялся, приближаясь к ней, спросил, кивнув на собак, угрожающе окружавших женщину:
— Это враги твои? Делай, как я.
Джеймс начал бить железной палкой по собакам, ловко попадая по головам и быстро расправляясь с ними. Одна из собак отделилась от стаи и прыгнула на Элизабет, но женщина за секунду до нападения заметила её намерения и успела ударить палкой по морде, а когда озверевшая собака пригнулась для нового прыжка, женщина оглушила её ударом по голове. Джеймс за мгновения ловко разделался с собаками-людоедами, и обернулся к Элизабет.
— Умница! – воскликнул мужчина. – Много их уже убила за эти годы?
— Первый раз, — выдохнула Элизабет, и вдруг поняла, что больше никогда не будет бояться собак, и ни за что больше не расстанется с мужем.
Они вместе пошли на восток, и Элизабет не хотелось знать, куда её ведёт Джеймс, о котором она с надеждой мечтала все эти тяжёлые годы.
…Женщина вздрогнула и проснулась. Увидев их добротный и уютный дом, спящего рядом Джеймса и в кроватке неподалёку малыша, она встала, и, спустившись по лестнице, подошла к комнате дочери. Дверь была закрыта на замок изнутри, что дочь-подросток делала каждый раз на ночь, и даже днём, когда оставалась наедине с отчимом. Почему-то она никогда не доверяла отчиму, опасаясь его тёмного прошлого.
Элизабет узнала об этих страхах дочери почти сразу же после свадьбы с Джеймсом, когда он переехал в их дом. Мать вслух не одобряла страхи дочери, просила рассказать ей сразу же, если отчим сделает хоть малейший намёк на это. Но вот уже прошло более двух лет, а такой ситуации не случилось. Но Эльза, которой исполнилось недавно шестнадцать лет, всё равно предостерегалась.
Элизабет глубоко вздохнула, подошла к камину в гостиной, где на дровах весело потрескивал огонь, и, закрыв глаза, мысленно обратилась к Богу. Но в сердце Элизабет не пришёл покой и после короткой молитвы. Она хотела знать, что означает этот нелепый сон. Был ли он атакой сатаны или пророчеством от Бога, как некое предупреждение о грядущих испытаниях? Она не могла найти ответа в духе и вскоре отправилась на второй этаж в спальню, чувствуя, как сон смаривает её.
…Супруги завтракали с детьми. Эльза уехала в институт, «оседлав» свою маленькую машину, которую на совершеннолетие ей подарил отчим. Их маленький сын Джо, быстро поев, возился на ковре с игрушками. Благодаря любви и принятию в семье он редко был агрессивен по сравнению с подобными детьми в других семьях. Уже с трёх лет Элизабет стала активно учить его буквам и цифрам, у него наметились явные успехи в рисовании и сборке конструкторов. Склеенный им самостоятельно из деталей корабль красовался на серванте в гостиной. Родители часто хвалили его, улыбались, смеясь его шуткам. Говорил он немного косноязычно, но вполне понятно для родителей и сестры, и поскольку не знал других подобных себе детей, думал о себе, что он просто оригинальный ребёнок. Эту версию активно поддерживали в нём родители, уверенные, что лечение и вера в Господа обязательно помогут малышу со временем справиться с болезнью.
– Что ты думаешь о войне, дорогой? – обратилась к мужу Элизабет. – Ты ведь не пойдёшь на фронт?
– Как и где мы будем скрываться? — откликнулся Джеймс. – В неё вовлечена уже вся Европа, а у нас в Англии постоянно идёт мобилизация… Помню пасторские проповеди ещё пару лет назад, когда он призывал никого не убивать в своей жизни, а врагам благотворить. И я держусь уже год, ты знаешь, не хожу на сборы, стараюсь избегать встреч с полицией, даже парик с седыми волосами заимел, чтобы скрывать свой пригодный для мобилизации возраст… Но что делать дальше? А если они придут за мной домой или среди ночи? Проверят документы. Седой парик уже не спасёт…
– Эти годы я думала об одном сне. И всё больше убеждаюсь, что он был от Бога. Я готова переехать в другую, более безопасную страну, чтобы только ты не пошёл на фронт.
– Но война кругом… Кроме того, мы не знаем других языков, кроме, пожалуй, немецкого… Что за сон? Ты мне не рассказывала.
Элизабет дословно пересказала мужу свой давний тревожный сон.
Джеймс усмехнулся и неожиданно рассмеялся:
— Вот, видишь, я остался жив в том сне! Может быть, я сбежал с фронта или что-то ещё… Давай будем считать, что, если подобное случится, мы будем иметь твёрдую уверенность, что Бог поможет нам встретиться даже посреди хаоса.
– Но дети… Их не было в том сне! – воскликнула в тревоге Элизабет. – Где же Эльза? Что случится с нею? А Джо, он выживет?
В этот момент Элизабет вдруг осознала, что будет с Эльзой. Муж расценил молчание жены, как печаль о детях, судьбу которых она не знает. Но у него не было слов утешения, а все мысли, что приходили ему сейчас на память, казались фальшивыми. Джеймс призвал Элизабет к молитве, и во время неё Джо, подбежав, присоединился к ним, подняв в беззвучной молитве ручки вверх, как был научен.
После того разговора Джеймс нередко просил Бога показать ему во сне их будущность или прислать какого-то Божьего пророка, но Бог, казалось, молчал.
…Джеймс увидел себя, охотящимся на барсука. Вдруг он вспомнил, что они с Элизабет прожили вместе полгода после той неожиданной встречи. Им нравилось вместе преодолевать трудности на пути и, уверенно держа курс на юго-восток, два месяца назад они пришли в тёплый регион страны. Джеймс не понимал, откуда он знал эти подробности, но он видел и ощущал всё происходящее, как будто наяву.
Так нередко бывало с ним во снах, хотя они снились ему за прошедший год очень мало, и чаще всего после пробуждения он не помнил их. За это время им с женой пришлось участвовать в столкновениях со зверями и дважды – с озверевшими бродягами-одиночками.
Женщин в разрушенной стране оставалось всё меньше, дети не рождались, либо не выживали, умирая от болезней и плохого питания. Среди выживших мужчин каждая женщина ценилась на вес золота. Чаще всего стычки между мужчинами велись именно за отбивание женщин.
Им с женой повезло: в доме, который они избрали для жительства, оказался погреб, в котором от прежних хозяев осталось много запасов: консервы, крупы и овощи. В поисках еды помогала и охота, во время которой Джеймс мог убить барсука или енота, бобра или шакала. Впервые за несколько лет после войны и жизни в разрушенной экономике страны они ощущали безмятежное счастье. Идиллию дополнял фруктовый сад, который приносил груши, сливы и яблоки.
Вот и сейчас Элизабет была в саду и собирала в корзинку сливы, а Джеймс жарил в камине кусок бобрятины. Электричества нигде не было, но Джеймс научился самостоятельно высекать огонь, а материала для дров в округе было предостаточно.
Вдруг какой-то мужчина вошёл в дом и напал на Джеймса. Это по шуму поняла Элизабет, прибежала в дом, увидела, что мужчина борется с Джеймсом на полу. Она схватила скалку и подбежала к ним, быстро ударив мужчину по голове. Он застыл и повалился на пол.
Не зная, убит он или оглушён, Элизабет нагнулась к Джеймсу: сбоку торчал нож, и из крупной раны лилась кровь. Быстро найдя тряпку, женщина туго перевязала рану, прислушиваясь к дыханию мужа. Она тормошила его и плакала над ним, не зная, чем помочь… Потом поднесла зеркальце к его лицу, убедилась окончательно, что он мёртв.
Безутешно Элизабет проплакала над телом минут десять, думая о том, что же ей теперь делать.
С удивлением Джеймс обнаружил себя под потолком, хотя тело его по-прежнему лежало на полу. Он видел, как внезапно мужчина пришёл в себя и прохрипел:
– Воды. Подай воды. Не пил давно.
Элизабет воскликнула гневно:
– Что? Как ты смеешь?! Ты убил моего любимого мужа. Зачем? Что ты хотел от него? Разве мы не дали бы тебе воды и еды? Ведь мы – не звери. А ты – скотина! Что ты с ним не поделил?!
Мужчина громким шёпотом ответил:
– Тебя. Он не хотел ни уступить тебя, ни разделить тебя со мной. А я несколько месяцев уже не имел женщину. Поглядел на тебя в щель забора, ты мне понравилась… Помоги мне теперь, и я буду зверски отстаивать тебя: ни с кем не поделюсь. Будь уверена.
Мужчина приподнялся на локтях: стали хорошо заметны свежие ножевые порезы на его лице и теле. Джеймс тоже защищался от него ножом.
Элизабет гневно крикнула:
– Наглец! Ты не понял?! Ты лишил меня любимого человека! Скажи спасибо, что я не убью тебя сейчас же! Ненавижу тебя, гада!
Мужчина прохрипел:
– Дура! Брось это. Ты же не выживешь сама. Хочешь стать рабой, чтоб тебя по очереди насиловали местные бродяги? Хочешь нарваться на их банды? А здесь мы вместе забаррикадируемся в случае чьих-то набегов. Умеешь стрелять?
Но Элизабет уже не слушала. Быстро собрала свой рюкзак, не забыв положить туда кусок приготовленной мужем бобрятины, остатки другой еды, свечи, пистолеты, ножи Джеймса.
Женщина молчала на все его призывы и просьбы, как будто не замечая: злоба душила её, и она едва сдерживала себя, чтоб не убить преступника, разлучившего её с любимым, разрушившего идиллию последнего периода её счастливой жизни.
Выскочив на улицу, она медленно и осторожно стала двигаться в западную часть городка, чтобы подыскать какой-то оставленный хозяевами маленький, но надежный домик за высоким забором.
Савелий Белый.
