Ваш ДСГ

Кактус, который прислал Сергей Григорьевич автору очерка — Алле Валько.

Однажды я получила приглашение принять участие в работе научно-технического семинара, который проводился в пансионате под городом Миасс Челябинской области. Время было замечательное — начало золотой осени в краю голубых озёр, голубого ожерелья России, среди древних Уральских гор.
На семинаре я читала доклад, написанный в соавторстве с начальником моего отдела. Перед докладом я сильно волновалась и помню, что даже была вынуждена лечь, чтобы расслабиться и успокоиться. Когда я закончила читать доклад, присутствовавшие на семинаре специалисты задали мне несколько вопросов, на которые я уверенно ответила, и тогда поняла, что для всех слушателей мой доклад был проходящим моментом и только меня поверг в состояние беспричинного страха.
На этом семинаре выступил также Сергей Григорьевич, прочитавший доклад об опорах с газовой смазкой. Он говорил без напряжения, спокойно, хорошо поставленным голосом, было видно, что для него выступление перед аудиторией – дело привычное. Он оказался доцентом одной из кафедр Челябинского политехнического института. В своём докладе Сергей Григорьевич привёл результаты решения уравнений гидродинамики на ЭВМ. Это обстоятельство послужило поводом для моего знакомства с ним. Мы разговорились, несколько раз совершили прогулки на окрестные озёра и даже вместе сфотографировались.
Во время семинара я поделилась с Сергеем Григорьевичем своей радостью, рассказав ему, что мне удалось создать физическую модель поведения нашего прибора при некоторых условиях, и что я написала отчёт, в котором привела приближённые уравнения его движения и их решение. Я также сказала ему, что сейчас нужно подтвердить мою гипотезу, найдя точное решение уравнений движения нашего прибора на ЭВМ, и попросила Сергея Григорьевича помочь мне решить эту задачу.
К этому времени сотрудники теоретического отдела нашего института ещё не были подключены к вопросу проверки моей гипотезы. Сама я была полностью уверена в правильности выдвинутой мной гипотезы, но доказать это всему учёному миру можно было, только решив уравнения движения прибора на ЭВМ. Коллега дал на это согласие. Я ни разу не упомянула о том, что разработка этой модели явилась результатом моего напряжённого труда и многомесячных поисков. Я объяснила Сергею Григорьевичу суть предложенной мной гипотезы, объясняющей причину возникновения обкатки, и написала на листочке приведённые в моём отчёте уравнения движения нашего прибора.
Прочитав мои мемуары о совместной с ним работе, мой коллега написал:
— Читая Ваши мемуары, не перестаю удивляться Вашей памяти. У меня, к сожалению, многое забывается. Вот вспоминаю семинар в Миассе и должен сказать, что не помню даже названия своего доклада, Вашего тоже не помню. Сколько дней он длился – не помню. Но очень хорошо запомнился момент нашего знакомства. Ваше улыбающееся лицо и голос, который до сих пор приносит мне удовольствие, когда Вас слышу. Но как гуляли и о чём говорили – ничего не помню. Хотелось бы посмотреть слайд, где мы молодые, и тоже не помню, что фотографировались. Очень надеюсь, что удастся побывать в Москве, и тогда Вы мне его покажете.
Конечно, названия докладов и сроки проведения семинара я «помнила» только потому, что сохранила программу этого семинара, как и всех других конференций, в которых мне довелось принять участие.
Сергей Григорьевич был человеком исключительно обаятельным, с широкой улыбкой, красивым низким голосом, с ямочками на щеках и весьма харизматичен. Словом, он мне очень понравился. Он охотно рассказывал мне о своей семье и двух дочерях, поэтому перерастать своему чувству восхищения во что-то большее я не позволила, да это и не имело бы смысла. Сергей Григорьевич имел необыкновенно привлекательную внешность и даже ямочки на щеках. Я лихорадочно соображала, как поддержать с ним знакомство. Ведь семинар длился всего несколько дней, и мы могли разойтись, как в море корабли. И я нашла-таки отличное решение!
Возвратившись после семинара в Москву, я доложила начальнику отдела об услышанных на семинаре докладах и рассказала ему о своём новом знакомом. Я сумела заинтересовать и убедить начальника отдела в целесообразности привлечения к разработкам наших приборов такого профессионала, как Сергей Григорьевич. При этом расширялись деловые и научные связи нашего института. Начальник отдела дал согласие на заключение договора о сотрудничестве нашего института с кафедрой Челябинского политехнического института. После заключения договора исполнителем работы был назначен кандидат технических наук С. Г. Дадаев, я же должна была принимать выполненную работу. Так началось наше многолетнее сотрудничество, скреплённое личной дружбой. Сама я в тех вопросах, которыми занимался коллега, ровным счётом ничего не понимала и выполняла чисто формальные обязанности при получении отчётов с результатами его исследований, хотя и использовала эти результаты в своих расчётах инструментальных погрешностей наших приборов.
Спустя некоторое время после окончания семинара под Миассом, выполняя мою просьбу, Сергей Григорьевич вместе со своим студентом решил на ЭВМ уравнения движения нашего прибора при особых условиях и таким образом подтвердил мою гипотезу. Не поставив меня в известность и даже не включив меня в соавторы, коллега послал результаты этой работы как доклад на конференцию, проводимую факультетом приборостроения МВТУ (ныне МГТУ). Случайно узнав об этом, я была взволнована до глубины души. Схватив все свои отчёты, содержавшие разработку физической модели, приближённые уравнения движения нашего прибора и их решение, я помчалась в МВТУ и представила свои отчёты в организационный комитет конференции. После этого доклад Сергея Григорьевича был снят с программы конференции. Как такое могло получиться? Я была твёрдо убеждена, что Сергей Григорьевич — порядочный человек, но он, как говорится, не понял цену вопроса. Он не знал, что эту задачу решали маститые профессионалы Москвы. То, что сделал он, являлось практически технической работой, которая могла быть поручена любому грамотному исполнителю, знающему ЭВМ и умеющему программировать.
К счастью, Сергей Григорьевич с пониманием отнёсся к возникшей проблеме, а поскольку и у меня не возникло и тени подозрения, что он сознательно сделал попытку присвоить себе приоритет в решении этой задачи, то это позволило нам мирно разрулить ситуацию. Я написала письмо Сергею Григорьевичу, и самый серьёзный вопрос, который только может встать между двумя учёными, был решён дружески. Наши отношения не были испорчены. Возможно, Сергей Григорьевич переживал, но в тот момент мне об этом не было известно.
Вот как это событие описывает сам Сергей Григорьевич:
— Задачу, Вами поставленную, я поручил студенту–активисту студенческого научного общества. В те времена в вузе было очень престижно привлекать к научной работе студентов. Кафедре засчитывались, как сейчас говорят, бонусы, баллы и особенно совместные со студентом публикации. Задача, которую Вы мне поставили, показалась мне несложной для расчётов на ЭВМ, и поэтому её решение я поручил этому студенту. Конечно, решали вместе. Решили. Доложили на студенческой конференции. Заведующему кафедрой работа понравилась, и он сразу предложил сделать доклад по этой работе на конференции в МВТУ. Я, естественно, «клюнул». И кафедре хорошо, и мне «хорошо». В тот момент и далее у меня даже мысли не возникало, что надо с Вами переговорить, получить разрешение, включить Вас в число соавторов. Недомыслие. Вот это: «Я решил, значит, я автор» — и послужило ошибкой, за которую мне до сих пор неимоверно стыдно и которая послужила мне хорошим уроком на будущее. Конечно же, никакого злого умысла не было. И, слава Богу, Вы с вашим интеллектом это поняли. Примите ещё раз мои извинения за это деяние и за переживания тогда и те, которые Вы, видимо, испытали в настоящее время, вспоминая всё это. Видимо, сыграло роль и то, что у меня не было всей информации, как важна Вам эта проблема, сколько сил Вы в её решение вложили. Это сейчас мне всё известно из Ваших мемуаров. Когда Вы позвонили, и я услышал Ваш взволнованный и возмущенный голос, меня словно ударили. До меня сразу дошло, что мы натворили. Я не знал, что делать. Завкафедрой посоветовал снять наш доклад с конференции.
Из этого письма ясно, что мы совершенно одинаково поняли причину возникшей проблемы. Тогда вопрос был решён позитивно, мотивация поступка понята, и мы продолжили сотрудничество.

Сергей Григорьевич.

В один из своих приездов, когда мы гуляли по Москве, Сергей Григорьевич рассказал о своей жене, директоре гостиницы, о том, как долгими вечерами ждёт её домой с работы. “Ой, — подумала я, — вряд ли его жена действительно так долго задерживается на работе”. Моё предчувствие не обмануло меня. Вскоре они расстались, и каждый из них нашёл своё счастье с другим человеком. Что же касается нас, то единственным нашим соприкосновением было касание моего развевающегося на ветру лёгкого шарфа об его куртку. В своих письмах Сергей Григорьевич очень тепло отзывался о своей второй жене Анне Яковлевне, о своих двух дочерях от первого брака и их мужьях, о своих теперь уже многочисленных внуках и внучках, включая наследников Анны Яковлевны. Я рада, что во втором браке счастье улыбнулось ему, он его достоин, он его заслужил.
В девяностые годы, в период развала нашей отрасли, когда новые разработки перестали финансироваться и договор нашего института с Челябинским политехническим институтом не был продлён, мы продолжали наше общение через личную переписку. Свою преподавательскую деятельность Сергей Григорьевич совмещал с написанием монографий и подготовкой к защите к докторской диссертации. Он всегда был в работе, в освоении новых дисциплин, в научном поиске. А летом — огород. При низкой оплате труда учёного-преподавателя огород являлся серьёзным подспорьем в хозяйстве. На работу и на дачу он часто ездил на велосипеде. Оклад его как преподавателя, кандидата технических наук в нулевые годы составлял смехотворные две тысячи рублей. После защиты докторской диссертации, когда преподавательскому составу несколько повысили оклады, Сергей Григорьевич тоже получил прибавку. Спрашиваю его по телефону: «Сколько же Вы сейчас получаете?». Чувствую, отвечать ему почему-то неловко, но потом он всё же говорит: «Много». Я продолжала настаивать. Наконец, Сергей Григорьевич сдаётся: «Пятнадцать тысяч». Я чуть не прыснула со смеху. Пятьсот долларов в месяц ещё несколько лет назад получал мальчишка-курьер, не имеющий вообще никакого образования, не говоря уже о научных степенях. В последние годы своей работы профессор, доктор технических наук Сергей Григорьевич, имея полную учебную и научную нагрузку получал аж двадцать тысяч рублей! Да, дела в России с положением учёных оставляли желать лучшего.
В начале нулевых я написала статью по результатам ещё одной работы с нашим прибором, проведённой в девяностые годы, и решила послать её в самый престижный, с моей точки зрения, научный журнал “Механика твёрдого тела”. Эта работа представляла большой интерес и с теоретической, и практической точек зрения. Мне снова пришлось обратиться к Сергею Григорьевичу с просьбой решить с помощью компьютера написанные мной для этого случая уравнения движения нашего прибора. Сергей Григорьевич согласился, и работа закипела.
В Челябинск и обратно в Москву посылались бандероли с исходными данными, результатами моделирования, решениями уравнений и с многочисленными вопросами. Я получала длинные ленты с результатами вычислений на компьютере, представляющие собой бесконечные столбцы цифр для многочисленных начальных условий. Кое-что пыталась оформить графически. Общая картина вырисовывалась, но пока так туманно, что сделать какие-либо выводы было просто невозможно. Тогда я предложила Сергею Григорьевичу найти решение для одного частного случая, физически очевидного. Ответ пришёл незамедлительно, но весьма неутешительный: в решении был получен расходящийся процесс. Я твёрдо заявила: «Этого быть не может. Способ проверки работоспособности нашего прибора после запуска на орбиту искусственного спутника Земли положительно зарекомендовал себя на практике, а наша статья является теоретическим обоснованием этого метода». Сергей Григорьевич был задет как профессионал и парировал: «Я точно следовал Вашим уравнениям». Через какое-то время получаю от него письмо с предложением проверить в уравнениях движения знаки перед некоторыми членами уравнений.
Я немедленно приступила к проверке и, о ужас, обнаружила, что в моих уравнениях эти знаки записаны с точностью до наоборот. Я допустила непростительную невнимательность. Эта ошибка могла быть выявлена только при решении задачи на ЭВМ. Сгорая от стыда и позора, я немедленно сообщила о своей ошибке Сергею Григорьевичу. Вскоре после этого от него пришёл ответ: получено решение, соответствующее здравому смыслу.
Затем в процессе работы у нас возникла другая проблема. По моей просьбе Сергей Григорьевич искал решение задачи при различных начальных условиях, и я получала от него рулоны бумаги, содержащие решения в виде последовательности тысячи цифр. По этим данным нужно было построить множество графиков движения прибора. К сожалению, компьютерная программа Сергея Григорьевича не позволяла получить графическое решение, поэтому мне предстояло проделать огромную рутинную работу. Конечно, это меня не радовало. Тем не менее удача всё же улыбнулась нам. Когда я прилетела к дочери в Калифорнию, то обратилась к своему зятю с просьбой построить с помощью компьютера графики движения гироскопа по численным результатам решений, полученных Сергеем Григорьевичем. На это зять – выпускник факультета вычислительной математики и кибернетики – ответил, что ему легче самому решить эти уравнения и получить ответ сразу в графическом виде, чем выполнить то, о чём я прошу его. Что он и выполнил блестяще. Так у нашей статьи появилось три автора, при этом вклад каждого в нашу совместную работу был вполне очевиден.
После написания статьи начались мои хождения по мукам, когда я представила её в журнал “Известия РАН. Механика твёрдого тела” и началось её рецензирование. Рецензенты, как правило, не торопятся присылать отзывы. Заведующей редакцией пришлось несколько раз просить рецензента ускорить написание рецензии. Наконец, отзыв пришёл, однако он оказался ни положительным, ни отрицательным. Его резюме было таким: статья не вполне соответствует профилю журнала. Рецензент высказал авторам ряд совершенно необоснованных претензий, в том числе не относящихся к вопросу, рассматриваемому в статье. Я написала рецензенту развёрнутый ответ, указав, какие неочевидные эффекты получены в результате проведённого исследования. Далее я указала, что эти эффекты могут быть использованы для практических целей – проверки работоспособности прибора после выведения космического аппарата на околоземную орбиту. Новизна и простота этого метода подтверждена патентом РФ, нашедшим применение в космическом аппарате “Метеор-3М”. Однако мой весьма обоснованный ответ всё равно не убедил рецензента.
Тогда статья была направлена второму рецензенту, который дал рекомендацию направить её в отраслевой журнал. В его отзыве также не содержалось претензий по существу проблемы, а только ничего не значащие замечания. И снова от имени авторов я написала ему ответ, в котором указала, что ни один отраслевой журнал не публикует статьи подобного рода. Отраслевые журналы помещают статьи об устройствах, методах, способах и т. д.Послав во второй раз в редакцию своё возражение на отзыв рецензента, мы наткнулись на ту же глухую стену. Мы недоумевали, в чём дело: статье определённо не давали хода.
Тогда я позвонила ответственному секретарю редколлегии журнала «Механика твёрдого тела». Разговаривая с ним, я чувствовала, как внутренне напряжена, как дрожит мой голос. Он же, как и всегда, был вежлив и беспристрастен. Обещал сам ознакомиться со статьей, рецензиями на неё и моими ответами на них. В тот момент я ещё не знала, что он смертельно болен. Через месяц его не стало. Статья повисла в воздухе. Моя приятельница – заведующая родственной МТТ редакции — высказала предположение, что своей статьей мы кому-то перебежали дорогу. Я отвергла это предположение, так как полагала, что тематика статьи достаточно узкая, и вряд ли кто-либо ещё занимается подобными вопросами. Приятельница посоветовала позвонить главному редактору журнала Д.М. Климову, что я и сделала. Коротко объяснила ему суть статьи и отметила отсутствие конкретных возражений у рецензентов. Дмитрий Михайлович обещал посмотреть все материалы. Вскоре статье дали зелёную улицу, и она была опубликована.
Когда этот вопрос уже был решён, мне неожиданно позвонил Сергей Григорьевич и взволнованно сообщил, что четыре автора, в том числе известный учёный Мартыненко, опубликовали в журнале «Гироскопия и навигация» статью с точно таким же названием, что и моя в соавторстве с коллегами по работе в журнале “Известия РАН. Механика твёрдого тела”. Я чуть не задохнулась от возмущения. Позвонила на работу начальнику теоретического отдела и, обрушив на него информацию, полученную от Сергея Григорьевича, попросила его взять для меня в научно-технической библиотеке интересующий меня журнал. На моё заявление он отреагировал вполне адекватно: «Мартыненко – слишком большой и серьёзный учёный, чтобы ему можно было предъявлять подобного рода претензии. А библиотеки на нашей фирме давно нет».
Меня его утверждение не могло успокоить до тех пор, пока я сама не прочитала статью «конкурентов». Поехала в библиотеку имени Ленина. Помню, каким долгим показался мне тот час, пока журнал поднимали из книгохранилища. Как только журнал оказался в моих руках, я немедленно приступила к чтению статьи. Действительно, заглавие статьи Мартыненко и его коллег оказалось весьма созвучным нашему. Далее я прочитала аннотацию статьи и воспрянула духом: в статье речь действительно шла о поведении прибора при его контактах с упором, но для совершенно другой задачи. В завершение статьи указывалось, что работа выполнена в рамках программы «Государственная поддержка ведущих научных школ», и в разделе «Литература» давалась ссылка на нашу работу. Я с облегчением вздохнула, однако подумала, что авторы этой статьи вполне могли бы дать ей какое-нибудь другое название.
Наша статья поступила в редакцию журнала “Известия РАН. Механика твёрдого тела” в ноябре 2004 года. Статья Мартыненко и его коллег поступила в редакцию журнала “Гироскопия и навигация” в октябре 2005 года, то есть на год позже нашей, а была опубликована на год раньше. Сотрудники Института проблем механики, назначенные рецензентами нашей статьи, были связаны с Институтом механики МГУ, где работали некоторые авторы статьи, также посвящённой поведению прибора на упоре. Поневоле рождалась мысль: «А неправа ли была моя приятельница, когда говорила, что мы кому-то перебежали дорогу? Ведь у рецензентов вполне могло быть естественное желание не дать ход нашей статье, особенно если учесть, что на эту работу ими был получен грант?».
Но сломав все «рогатки и препоны», мы прорвались, и я была счастлива. А потом мне представилась возможность самой перевести нашу статью на английский язык для американской версии журнала “Mechanics of Solids”. Однако, вскоре я поехала к дочери в Калифорнию, и статью перевёл другой человек. Для американского варианта статьи требовалось указать адрес электронной почты каждого из соавторов. Зять, будучи человеком опытным в деле общения с пользователями интернета, свой адрес не предоставил, у Сергея Григорьевича в то время электронной почты ещё не было. На мой же электронный адрес до середины 2009 года приходили письма со всего мира. В одних содержалась просьба прислать деньги нуждающимся, и разумеется, в долларах, в других – сообщение о том, что я выиграла в лотерею крупную сумму денег и мне необходимо перечислить за некоторые формальности совсем небольшую сумму. Я перестала открывать письма.
За статью американская сторона выплатила нам гонорар. Российское авторское общество пересчитало доллары на рубли и выдало мне пятьсот шестьдесят пять рублей, зятю как иностранцу, хотя кроме российского, у него тогда не было никакого другого гражданства, — четыреста тридцать рублей, а Сергею Григорьевичу – более семисот рублей, так как он задержался с оформлением доверенности на меня на получение денег, а ко времени выплаты курс доллара чрезвычайно вырос. Сергей Григорьевич презентовал свой гонорар мне, предложив купить от его имени цветы к восьмому марта, и я, сначала изумившись и попытавшись отказаться от такого щедрого подарка, затем была бесконечно ему благодарна и наградила себя покупкой двух баночек крема для лица фирмы «Avon», которые на свои деньги никогда бы в жизни не купила.
В последние годы работы в своём родном институте, который теперь называется Южно-Уральский государственный университет, Сергей Григорьевич читал пять дисциплин, как, впрочем, было всегда. Когда у него заболела жена, он очень сильно переживал за неё. Но тогда всё закончилось благополучно, и позже она в Новороссийске ухаживала за своей больной, престарелой матерью. Сначала Сергей Григорьевич лишь временами наведывался туда и только подумывал о том, чтобы уйти с работы и переехать в Новороссийск, чтобы воссоединиться с женой, которая не могла оставить свою беспомощную мать. Теперь Сергей Григорьевич живёт в Новороссийске. Конечно, наука, коллеги и студенты Сергея Григорьевича очень многое потеряли с его уходом из университета.
И по сей день Сергей Григорьевич поздравляет меня со всеми праздниками, рассказывает о событиях своей жизни и своей многочисленной семьи, присылает свои монографии и фотографии цветов в своём саду. В ответ я в течение длительного времени не могла что-либо послать ему, поскольку мне нечем было похвастаться. Теперь у меня уже двое внуков, и я несколько раз посылала в Челябинск изображения наших пяти счастливых физиономий. Когда однажды в конце девяностых Сергей Григорьевич приехал в Москву, он подарил мне прекрасный букет цветов и очень тяжёлую, не смотря на небольшие габариты, картину из малахита с нанесённым на нём, как на холсте, пейзажем. К моему юбилею Сергей Григорьевич прислал изящно выполненную Златоустовскую гравюру на стали. Недавно он прислал мне также диск с большим количеством фотографий членов своей семьи. В своём письме в ответ на мои извинения за то, что я ничем не отблагодарила его, Сергей Григорьевич возразил:
— Вы пишете: «…не могли что-либо послать…». Это ведь не так. У меня и шишка (из Калифорнии), и великолепная книга «UTAH» с замечательными пейзажами, которыми я не устаю любоваться, и фотографии (все храню). А две книги сейчас. А девятнадцать рассказов – целая книга.
Ваши мемуары всколыхнули во мне массу других воспоминаний нашего вместе. Я очень хорошо помню, как мы в Москве ходили с Вами на концерт где-то в олимпийской деревне. Концерт плохо помню, кажется, там Клара Новикова выступала, Вас хорошо помню, и мне было очень хорошо с Вами. Хорошо помню, как мы гуляли по Тверской, и как я переживал, что Вы замерзли. Помню, как бывал у Вас в гостях на старой квартире, эти рулоны бумаги с бесконечными колонками цифр. Особенно помню, как волновался, защищая перед Вами наши работы. Вы тогда мне казались очень строгой и требовательной, и вся в работе. Ни минуты перекуров. Признаюсь, робел.
А вот его недавнее письмо:
— Алла Дмитриевна, с Весной Вас и праздником! Послал к этому празднику живой подарочек и очень надеюсь, что уже получили. Это мой любимый, волшебный кактус, волшебство которого состоит в том, что он расцветает к 8 марта цветом, который показан в присоединённом файле. Когда-то я увлекался кактусами, и у меня была небольшая коллекция. Это немногое, что от неё осталось. Цветок очень неприхотлив. Даже если Вы уедете на несколько месяцев, он не пропадёт без полива. Пересаживать его тоже не нужно. Летом поливать можно раз в неделю или опрыскивать несоленой водой. Осенью с октября поливы прекращать и ставить в самое холодной место на окне. С января опрыскивать раз в неделю и тогда можно надеяться, что он будет цвести с конца февраля до середины марта. А у меня он расцветал к 8марта.
Всего Вам доброго.
Ваш ДСГ.

Меня радует, что сейчас, когда я увлеченно начала писать рассказы, репортажи, миниатюры и мемуары о своей жизни, Сергей Григорьевич стал моим доброжелательным читателем. Уже более тридцати шести лет я всегда чувствую его поддержку, хотя он и живёт за тысячи километров от Москвы. Исключительно трудолюбивый, ответственный, не боящийся трудностей. Прекрасный учёный, педагог, муж, отец, дедушка, друг – всё это Сергей Григорьевич. Здоровья Вам на долгие годы, и большое Вам спасибо!

Алла Валько.

3 комментария для “Ваш ДСГ

  1. Немного печальная история знакомства. С одной стороны чувствуется душевная близость автора и героя. А с другой — почему они тогда не вместе за столько лет дружбы?

    1. Уважаемый Сергей Петрович! Когда мы встретились, то мы оба имели семьи. Каждый понимал свою ответственность перед близкими. И потом дружба ещё не означает любовь. Иногда она оказывается даже более ценным чувством.
      С наилучшими пожеланиями,
      Алла Валько.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *