Ты помнишь, как всё это было? Летний сад. Смеркалось. Скамейка. Стыло лицо и руки, и с тыла Дул ветер, восемнадцатого века.
А ведь был июнь. Экзамены. Институт за Лебяжьей канавкой. Замерли грудь и губы, каменные Амур и Психея смеялись украдкой.
Бил озноб. Потому что дул ветер. Нет! Потому что пылало впервые На свете солнце. Для нас. В этот вечер. Стихи. Неожиданно - поцелуй в порыве...
Кружились деревья, мысли. В Петропавловске десять било. Мы шли. Мы спешили. И вдруг, - вышли. Ты помнишь, помнишь, как всё это было?!
Мечтатель
"Возможно", - Ты скажешь однажды, Едва улыбнувшись. Уедешь. Что дела богине До жажды Любить Одинокого? Бредишь Монмартром, Парижем, Ла-Маншем. Как рай Превозносишь Мальдивы. Поёшь, Говоришь на не нашем. О, эти... Иные мотивы!..
А я, Пропитавшись надеждой, Как почва Весеннею влагой, Счастливым, Бездумным невеждой, Воздвигну Безумные планы... И стану мечтать, И молиться, И ждать, Среди майского сада "Возможно" Когда воплотится. Блаженства. А, может быть,.. Ада.
Влюблён
Звучал рояль. Ты пела. Ты вещала. Я. Дом. И сад. Наполнились тобой. Казалось, ничего не предвещало... Взглянула на часы. Ушла! И, как прибой
Бьёт в берега на море после шторма, Когда вокруг давно покой и штиль, Тугие волны меццо и аккордов Звучат во мне. И твой высокий стиль
Царит повсюду - в доме, на веранде, И, кажется, вот-вот - и ты войдёшь. Дымится кофе... Тысячи Гренландий Сжигают сердце. И, как острый нож,
Пронзает свист далёкой электрички. И вспышкой мысль: "Ты улетаешь с ним!.." О, мой предел! И - тайна! Беатриче. Молю Творца: "Ещё хоть раз блесни!"
Час замирает, вырождаясь в Вечность. О, пережить бы этот Мега-миг?! Вдруг гром звонка мобильного, беспечный, Заполнил дом. Как всепобедный гимн!
"Алло! Да, я! В метро. Сейчас исчезну. Что значит - завтра?! Может быть, прие..." И голос гаснет, улетая в Бездну. Как не сойти с ума?! До завтра? До "Привет!?"
Маме
Прости, что явился некстати, За побег, за вседневную боль. За того, кто летя по касательной, Погубил. И за это уволь.
Здесь, в столице, годами не спится. Беспредел! И господство мамоны. Взгляд сканирует толпы и лица. Лица - редкость. Толпа - покемоны.
Я так верю - вы всё-таки вместе, Там, в неведомых далях Эдема. Ты достойна любви. И, без лести, - Преклоненья! Камо же грядём мы?...
Сыну
Наверное, будут вьюги и дождь, Конечно же, вскроют и вымоют окна. Будут, вне домыслов, ужас и дрожь. Скроют. Подставят. Око - за око.
Выпить подвигнут. Беды. И вина. Вины вменят. И отпустят. Сраженье. Ты ли Орфей?!.. Опасайся менад. Мне оставаться - абсурд. Пораженье.
Выучись мужеству жить и терпеть. Враг - твой учитель. Друг - разуменье. Имя - лицо твое. Впредь и теперь. (Не обольщайся снискать уваженье.)
Выучись чуду, горя - не сгорать. Ну же, иди. Сквозь жужжанье и жженье. Правду и совесть творить. Не играть! С богом! Не бойся казаться блаженным.
О быте. Отчиму
Что было радости, когда добыли вал, Мотор чихал и вздрагивал, и хоркал. Спускали на воду - Амур с кормы вставал, А чудо буднично звалось моторкой.
День крал у времени, винился - и опять, Тайком, не вдруг, подсовывал удачи. Путину славили как жизнь, как благодать, И не на жизнь ночами шли рыбачить.
Порт, скопидом, расчётливый транжир и хват, За боль и пот учил казаться старше. Июль сгибал, сурьмил от головы до пят, Портовый грузчик, твой удел был страшен...
Час млел и старился, сгорал и, торопясь, Решал исход рискованных событий. Что же о быте? Быт определяет связь Времён и мыслей, крови и открытий.
Мгновения бытия
Окно открыто настежь. Ночь. Весна. Не сплю. Сквозь дождь и все ненастья Запахи ловлю.
Во мраке - всё иначе... Мысли. Свежесть. Сад. Незначимое - значит! Комар... Далекий КАД...
Дурманят ароматы. О, мокрая листва! Мерцает, что агаты, Дрожит едва-едва.
И сполохи сирени, Испугом на ветру, Полощут рам сплетенье, Внушают - не умру...
Уже по сути...
Как ливень света бьёт в косяк, И окна по стенам уносит, Так не стихия, дней сквозняк, Сжигая лес, чернит и гонит осень.
Уже по суткам, тайн не разнося, Вершат в лесах тяжелые работы - Считают золото. Но распря и грызня У леса с ветром (не избыть заботы).
Уже пасутся там, на небесах, Отары туч, отяжелённых снегом. Их остригут - руно падёт в леса, И канут золото и распря, будто небыль.
Уже, по сути, всё готово быть Лицом зимы, и только ждут последних, Отставших, и шумят дубы: "Впредь не спешить, ведь осень - не посредник!".
Но ливень света бьёт в косяк И окна по стенам уносит, И, не стихая, дней сквозняк, Сжигая лес, чернит и гонит осень.
Декабрь в Петербурге
Течёт декабрь, обманутый апрелем, Зима капелью рядится в весну, Дни коротки и город не уверен, Что всё всерьёз, и не пора ко сну.
Наивность крыш дождям стяжает славу Сплошным глиссандо водосточных труб. Мороз поруган, мстит и мучит слабых, Как вор, ночами, тороплив и груб.
А по утрам, когда идут поборы Дождей и дворников на блеск былого дня, Приговорённым смотрит старый город На оптимизм вступающего дня.
И только память, мудрый собиратель, Седой старатель правды и погод, На дифирамбы слов и чувств не тратя, Настырно шепчет: "Скоро Новый год!".
А хорошие стихи. Шестидесятыми повеяло… Вознесенским, Евтушенко…