Грешен, вовремя не записал рассказы матери, теперь приходится писать по памяти. Воспоминания отца менее яркие и их немного. Родственники со стороны отца вообще были более скрытные. Наиболее яркие воспоминания были связаны с прадедом, Колтыревым Алексеем. По утверждению моей бабушки, Марии Алексеевны, это её отец. Алексей Колтырев воевал в армии Скобелева, воевал хорошо. Получил низший офицерский чин и дворянский титул. Погиб на Шипке. А бабушка была взята на воспитание графом Шуваловым и окончила в Ряжске Институт благородных девиц.
Но наверное это отдельные темы. Стоит только упомянуть, что мой дед со стороны матери — Фомичев Сергей Кузьмич — дружил с будущим генералом Михаилом Ефремовым. Они работали вместе на мельнице в с Юрятино. Есть письмо от Михаила Ефремова моей бабушке со стороны матери Марии Васильевны, с поздравлениями к празднику.
Но вернёмся к теме.
Перед войной семьи моей матери и моего отца переехали в Москву и поселились возле завода «Серп и Молот» (бывший завод Гужона). Отец и мать были ещё не знакомы. Было тревожное ожидание, но жизнь шла своим чередом. Мама училась в техникуме на чертёжника. Отец работал на 42-м заводе.
Начало войны было видимо у всех одинаковое – голос Молотова из репродуктора. У отца была бронь, а мама пошла в военкомат. Она и её подружка решили стать санитарками. Военком их принял и сказал:
– Девочки, вот вы меня с поля боя раненого вынести сможете? Идите учитесь!
И направил на фельдшерско-акушерские курсы. Но сначала нужно было окончить техникум, была защита диплома. В техникуме расположился госпиталь. Защиту решили проводить в сквере. Преподаватели и учащиеся разложили чертежи… Мимо шёл патруль, решили – шпионы и арестовали. Смеху было!
Ещё очень смешно, по утверждению матери, проходили первые учения ПВО. Народ не знал, что делать, и единственное, что смогли придумать — бегать толпой в сторону от появившегося самолета. Слава Богу, это были учения. Мама и отец так рассказывали:
– Стоим кучей и смотрим на небо. Кто-то кричит: «Вон… вон летит…» Мы бегом в другую сторону. А с той стороны кричат: «Вон… вон летит…» Мы назад. Так и бегали, пока в арке две кучи народа не столкнулись, и все попадали. Смеху было!
Страшно стало потом. Возле дома вырыли щели. И во время налёта прятались там, а немец старался разбомбить завод «Серп и Молот», мазал. Однажды попал очень близко — в проезжавший по территории завода паровоз. Вот это было страшно. Дед Сергей Кузьмич служил на батарее ПВО на Заставе Ильича. Если бывал дома, то во время налёта никуда не ходил, дома сидел. Второй дед – Дмитрий Петрович — служил поваром, где — не знаю, и уже не спросишь, а жаль.
Немец подходил к Москве. Мама моей мамы сказала:
– Шур (мама – Александра), Москву бомбят – отвези вещи в Юрятино, там целее будут.
Мама поехала. На Курском вокзале на запад шли только военные составы. Бабушка с мамой, тогда ещё совсем девчонкой, подошли к офицерскому вагону и стали просить помочь доехать до Серпухова.
Офицеры покрутили у виска:
– Мать, немец прёт! Куда вы в сторону фронта?
— Надо, сынки! – сказала бабушка.
Маму втянули через окно в купе. Вместе с вещами. Доехали. Офицеры оказались очень заботливые. Высадили в Серпухове. На счастье мамы, в Серпухов на телеге приехал сосед из Юрятино. Довёз до села.
Вещи спрятали в двух ямах в сарае.
Ночью раздался стук в окно, это стучал сторож. По селу ночью ходил сторож с колотушкой, вроде бы дед Егор. — Вставайте – нас окружили! – кричал он. Селяне повыскакивали. И правда — вокруг полыхали зарницы взрывов. Все побежали в щель. Тоже уже успели вырыть. По небу с надрывом летели немецкие самолёты. Как потом оказалось – бомбили мост через Оку под Серпуховым. Правда не попали.
Вдруг один самолёт сбросил осветительную бомбу, правда в стороне от села. Бомба ярко горела и медленно опускалась. Дед-сторож, взбаламутивший село, сказал:
– Вот сейчас до земли дойдёт – и свету конец!
Долетела. Конец не наступил. Самолёты улетели.
На следующее утро приехала мама мамы:
— Шура, поехали назад в Москву! Немец близко.
Уехали вовремя. Немец занял село через день, но дальше реки Протва не продвинулся. Так что селу досталось от советской артиллерии.
Спрятанные вещи сохранились не все. Немцы нашли одну яму и вычистили. Упёрли даже швейную машинку «Зингер». Вторую яму засыпало рухнувшим сараем. Наш снаряд попал. Повезло!
В Москве было очень тревожно, особенно 16 октября. Бабушка спросила деда:
– Серёж! Может уедем?
— Нет! – Сказал Сергей Кузьмич. – Москву не сдадут.
И не сдали.
Продолжим!
В селе Юрятино не все жители успели эвакуироваться. Некоторые и не хотели. Была байка, что одна женщина немцев вышла хлебом-солью встречать, да только её снарядом на месте и положило.
Из класса мамы, а до класса 6-7-го она училась сначала в Юрятино, а потом в соседнем селе, все мальчишки ушли на фронт. Кто живой вернулся не скажу, врать не буду. А героически погибли многие. Если я правильно помню имя – Виктор Зиганов – бросился под танк с гранатой. Два брата, имена никак не вспомню, служили санитарами, убило снарядом, когда один перевязывал другого…
Мама переписывалась со всеми, жалко письма не сохранились.
Селу досталось и от немцев, и от наших. Когда началось контрнаступление, немцы погнали всех жителей на запад. Из родственников у нас была сестра бабушки – Дуняша. Очень крупная женщина. Она была для семьи моей мамы защитницей, но о мирной жизни расскажем в другой раз. Тогда её и детей, и всех, кто под руку попался, погнали вместе с отступающими немцами. Догнали до очередного села и заперли в сарае. Возле сарая поставили часового – австрийца. А сарай подожгли. Немцы ушли, а австрияк открыл дверь сарая и выпустил всех. Ещё показал – мол, у меня тоже дети мал мала меньше.
Вот такое начало войны по воспоминаниям моих родителей.
