Поэзия Алексея Анисимова

***

За окошком метель, белизны рикошеты,
Одичалый рассвет выпадает из смутных небес,
Тихо плещется в чашке кофейная, горькая Лета
С тусклым запахом утренних, нежных до боли чудес.

За окошком зима пропиталась морозом,
Ей февральская немочь особенно нынче к лицу,
Тихо плещется в чашке кофейная горькая проза,
Три глотка вдохновенья никак не подходят к концу.

За окошком зима, непогодное грогги,
Обрастает земля монотонной истомой снегов,
Тихо плещется в чашке кофейный бездумчивый Логос,
В такт пустой суете полусонных минутных шагов.

За окошком метель, белизны рикошеты,
Одичалый рассвет зацепился за вату небес,
Оставляет прогнозы кофейная горькая Лета
На изломах разбуженных, нежных до боли словес.

***

Из плоти томно выходит лето,
Трепещет мира дождливый флаг,
Сердечный лепет молчанье метит,
Не доходя до прозренья шаг.
 
Уходит лето, смолкают мухи
И комариный игольный бред,
Из новостей выпадают слухи
В сердцедрожанья неровный след.
 
Уходит лето сквозь ночь и шторы
По разворотам початых книг,
Переполняет надежды норы
Сердцеворчанья чуть слышный крик.
 
Уходит лето, босым до неба,
Вдоль запотевших оконных троп,
Сердцетомленье художит слепо
Татуировки до самых стоп.
 
Выходит лето глухим набатом,
Картавит холод в рассветный плат,
Глаголом в прожитый лист впечатан
Сердечной мышцы уютный мат.

***

У времени девять кошек
На хвостике запятой,
Мандалы из звездных крошек
Бесстыже фонят мечтой.

Andante скрипят суставы
И ангелы под ребром,
В туманностях пахнут травы
Просроченным серебром.

На стрелках круги и знаки
И мелом зарубки лет,
Свистят нецензурно раки
Сбиваясь на сладкий бред.

По краю сердечных колик
Бьют волны подземных рек,
Меняет то смысл, то облик
Последний, чеширский век.

У времени девять кошек
И сивый как лунь пегас,
Мандалы из звездных крошек
Осколками лечат нас.

***

Глас сердечный распят на нежности
Над изгибами тишины,
Иглы счастья ушли в погрешности
Первой трепетной седины.

Ноют бесы в ребре и около
От касания невпопад,
Ожиданья порос осокою
Разговора за жизнь оклад.

Времяточат часы с кукушкою
Прямо в паузы чайных фаз,
Я навылет пробит веснушками
Безнадежно, как в первый раз.

Мнёт прибойной волной желание 
Подойти и в объятьях сжать,
Чуть колышет тепло дыхания
Полуночную благодать.

Из подвзошных глубин вонзаются
Иглы нежности под кадык,
В глас сердечный упали паузы
И лежат там почти впритык.

***

На часах давно за сорок -
До пятидесяти шаг,
Сыплет ночь песчаный шорох
В одеяльный саркофаг.

Прорастают цифры в кости,
Тормозят былую прыть,
Пережитого наросты
Всё труднее за день скрыть.

Глубже тени числовые,
Тяжелей и холодней,
Наладонные кривые
Обнажились до корней.

Только не пускает что-то
Выпить тягостной воды,
Находя на каждом фото,
Счастья чёткие следы.

Что-то вдруг из отраженья,
Сквозь мгновенности надрез,
Плюнет в спину притяженьем
В завтра спрятанных чудес.

Упадёт из длани сжатой,
Пролетевших мимо лет,
Миг, и вспыхнет рядом с датой
Подзабытый тёплый свет.

В нем замрёшь, шалой божбою
Сердца сдерживая дрожь,
В восхищении собою
Без страховки в мир уйдёшь.

На часах давно за сорок,
В мыслях нити седины,
Но ночной, песчаный шорох
Портят радужные сны.

***

Мне снились сны, а я отвык от чуда,
Мне снилось – в книгах обвожу слова,
Мне снилась мягко-ветхая простуда,
Плетущая сознаньем кружева.

Мне снился криво стоптанный ботинок,
Мне снилась тайна в тверди сургуча,
Мне снилась, как картавит круг пластинок
И подпевает пламенем, свеча.

Мне снилась вишня с цепью и котёнком,
Мне снился город, вросший в белый шум,
Мне снилось – я опять бегу ребёнком
По улицам, пиная мячик дум.

Мне снилось небо в выкриках футбольных,
Мне снилось поле мягких жёлтых звёзд,
Мне снился запах кабинетов школьных
И я на миг поверил – всё всерьёз.

Мне снились сны, простроченные чудом,
Мне снилась чья-то детская кровать,
Мне снилось то, чего уже не будет,
Но то, что я могу зарифмовать.

***

В голове моей нежность бушует,
Лижет истово лобную кость, 
Стену разум возвел по фен-шую,
Только зря - пробивает насквозь.

Гой ты еси, сердечная мышца,
Что ж ты бьёшься той радости в такт?
Светом ласковым ноет десница,
Освещая бессонницы тракт.

Ускользает покой между пальцев
Разбитной Иорданской водой,
Ночь втыкает в терпения пяльца
Тишину - то иглой, то звездой.

И курсивом трёхстопным охота
Материться - то в бога, то в мать,
Но ты пачкаешь тело блокнота,
Силясь этот экстаз удержать.

В голове моей нежность бушует,
Размывая осознанный край,
Грубо, косо и не по фен-шую
Прорастает рифмованный рай.

***

Натекает расслабленный август
Мягким воском на спазмы тепла,
Бродит по небу облачный парус,
Вечерами цепляя тела.

Зреет всё - от погоды до яблок,
Среди дынь увяданья печать,
Приближается время весталок,
Закрывающих банки опять.

Лето будто в последний раз дышит,
Прижимаясь к строке итого,
С каждым вдохом зверь-осень всё ближе,
Но пока ты не веришь в него.

Нет пока безразличности линий
Одуревших холодных дождей,
Свод небесный бессовестно синий
Глубиной достаёт до костей.

Настоящее чуешь сквозь кожу,
Солнца свет хоть сильней, но мутней.
Август ляжет в прожитого ношу
Узелком из оставшихся дней.