Дисклеймер: “Все события и персонажи данной сказки-притчи вымышленные и не имеют никакого отношения к реальности. Если вы усмотрели совпадение с реальными событиями, то это совершенно случайно и не преднамеренно”.
Жили-были на земле добрые люди, и было у них всё общее: живописные территории, плодородные земли.
Одни обитали на холмах, другие в долинах; кто-то осваивал лесные посадки, рощи и дубравы, кто-то – обширные поля, лужайки и палисадники, кто-то – экзотические острова. Жили они дружно, не враждовали друг с другом. Единые для всех правила общежития не позволяли одним злоупотреблять другими.
Потом вкусили островитяне оболванивающего зелья, найденного кем-то среди камней в лунную ночь. Вкус его показался им приятным. Сделали они напиток торговой маркой “Дурман”, стали продавать диковинное зелье собратьям. Желающих нашлось – хоть отбавляй! Ведь люди падки на новое, диковинное. Охмелели жители земли от дурмана, рассорились, перестали понимать язык друг друга и разделились. Каждый стал «сам себе закон». И сердца у них изменились.
Жестокие и сильные начали присваивать природные ресурсы, обогащаться за счёт слабых, подчинять их себе. У каждого народа и народца появился свой правитель. Все будто по-прежнему были равны, но некоторые казались “равнее” других, потому что имели больше привилегий.
Особенно преуспевала в “равенстве” огромная лесопосадка под названием Секвоя-forest. Разросшись на территории между двух огромных луж, этот парк цвёл пышно, как роза, – за счёт того, что беспощадно обрезал ростки малых порослей в других посадках, лесах и огородах – ближних и дальних. Правители Секвоя-forest установили в роскошном парке правила общежития, которым должны были подчиняться все жители.
Обитатели других территорий диву давались таким правилам – настолько странными и вычурными они казались. Особо возмущались этим cтранностям жители Кедровых Рощ, с недоумением взирая, как в парке Секвоя нарушались прежние законы мироустройства. Дядя у них женился на дяде, тётя на тёте, дети меняли пол и судились с родителями. Во всём царила толерантность – высшее, по их мнению, проявление “свободы”, на самом же деле – анархия. В “демонократии” существовало только два мнения: “одно их, второе неправильное”.
Даже коровам там запрещалось испускать газы, дабы не портить атмосферу вековых секвоевых лесов. Всё шло к тому, что дышать можно будет только по разрешению, и то через раз. В общем – сплошное Зазеркалье. Всё было “вверх тормашками”, царила “новая нормальность”.
Жителям гор, долин, полей и огородов это не нравилось, но их мнение ничего не значило: они были слишком слабы, чтобы противостоять надменным правителям роскошного Парка. Те были вооружены пистолетами и огромной дубиной, которой размахивали направо-налево. Комариный писк несогласных не выходил за пределы их палисадников, в которых их тоже могли нечаянно прихлопнуть. Если в горах и долинах кто-то упорно противился, их подстригали, насаживая там секвои. Основной девиз Секвоя-forest был таков: “Если у тебя есть пистолет, ты можешь ограбить банк, если у тебя есть банк – ты можешь ограбить всех”. В этом они преуспевали, потому что владели всеми гульденами зелёных лесов, долин, полей и огородов.
Где могли, устраивали они мятежи и перевороты. Засылали в малые посадки своих “казачков”, платили им пенсы и гульдены, чтобы те подкупали местных князей и разоряли палисадники, тем служа своим “хозяевам”. А потрясённым жителям разорённых палисадников вещали, что на них снизошла невиданная “радость” в виде ригалюций: абрикосовых, персиковых, красной гвоздики или чёрной брусники. Чёрное в Зазеркалье называли белым, а белое – чёрным.
Объевшись брусники, многие впадали в эйфорию и массовое безумство, начинали видеть всё, как через кривое зеркало. Жители палисадников любили часами смотреть квадратный ящик, а потому знали и верили лишь тому, что в нём происходит.
Но были и другие – посмекалистее. Они часто заглядывали в вещательные сети: “Голубой Свитер”, “Тук-тук” и большую Трубу, через которую хотя и неслись потоки шлака, но можно было выловить кусочки “золота”. Смекалистые анализировали речи вещателей из других палисадников, путём исследований доходили до истины, делали выводы. Их мозг не покрылся плесенью от длительного сидения на диване, а зрение не упало до отметки минус десять, и в этом было их преимущество.
Разумные не спешили впадать в восторг. Особенно это касалось жителей Кедровых Рощ. Они привыкли к старой нормальности, и не cобирались менять её на новую.
Учуяв это, министры чёрных волшебных дел в парке Секвоя не на шутку возмутились. Не понравилось им противление Кедров, и закричали они неистово: “Демонократия должна быть непременно во всех лесных посадках, на всех островах, и особенно в Рощах!” Разжирели они от надмения и вседозволенности, наслаждаясь несметными богатствами Секвоя-forest, разчеловечились: казалось, отросли у них хвосты, людского осталось мало. Собрали они совет и в ярости постановили: силой покорить все рощи, леса, поля, огороды и палисадики, наказать тех, кто противится! Всем глобусом вознамерились управлять.
Ещё раз поглядев в подзорную трубу на Кедровые Рощи, обозрев их несметные сокровища, пустили они розовые слюни. Утвердили решение: присвоить Кедры себе! Но вот досада: из-за большой лужи трудно было дотянуться до Кедров – руки были коротки. Да и соседи у кедровиков были сильные, огнедышащие: в целом – мирные люди, любившие кушать рис, но в случае чего готовые протянуть руку помощи. Кроме того, в Кедровых Рощах были большие кувалды, из которых вдруг могли вырастать грибы-шампиньоны. У Секвой тоже, правда, были грибы в большом количестве, но самоуничтожаться они не желали – слишком боязно было. Проще было пуститься в бой “чужими руками”.
Долго думу думали правители Секвоя-forest: как же одолеть кедровиков? И решили изобрести рогатку: стрельнуть по Кедровым Рощам, пробить им бочину. Ведь когда в корабле течь, он быстро тонет! А тут и подмога подоспела. Мальчиш-плохиш из малого огорода близ Кедров вызвался помочь. Ему были обещаны баснословные гульдены и высокие почести за отправку жителей огорода на помидорные поля.
“Закон мы поставим на паузу”, – решил он, сделав услужливый реверанс перед правителями заморской державы, и стал вещать в своем огороде пафосные речи о демонократии и свободе. Все закричали: “Ура!” — назначили генералиссимуса, снарядили войско, и началась жаркая битва.
Встрепенула она всех жителей земли: в кленовых посадках, дубовых лесах, на картофельных полях, разных плантациях и экзотических островах. Никто не мог понять: кто прав, кто виноват?
Запустив стрелу в Кедры, правители Секвой сидели в засаде.
Но не сломались кедровики. Их царь был мудрее всех царей горных, лесных, полевых и островитянских: обхитрил прохиндеев заморских. “Почва в соседнем огороде подходит для посадки кедров, а не заморских секвой”, – было его кредо.
Встрепенулись и жители малого огорода, которые не любили напитки торговой марки “Дурман”: смекнули, что спорт сохраняет жизнь, встали на ролики и махнули в соседние леса. А кто жил в квадратном ящике, схватили палки-стрелялки, ринулись в мясные штурмы. Демонократы от радости затопали копытами: нести печаль лесным жителям было для них наивысшим удовольствием. Зрячим они запретили чирикать в сети “Голубой Свитер”, “Тук-тук” и особенно в большой Трубе, а кто не покорялся – тех бросали в казематы. “Это же не недемонократично!” – пытались возражать правдолюбцы, на что им твердили: “Это не то, что вы думаете, это другое”. Те только плечами пожимали.
Полетели в малый огород пирожки с огненной начинкой. Из Секвой “прискакали” химеры, ковры-самолеты. Пространная плантация из многих лесов и гор: Бургерландия, солнечная Макарония, Круассания и прочие – тоже не остались в стороне. Подмогали они малому соседу разными вундервафлями. Отпуская челобитные грозному Парку за большой лужей, получали взамен килограммы зелёных лимонов, запасаясь на зиму витамином С. Малый огород питал надежды, что ЭсЕ примет их в свою семейку, но тщетно. “Морковку” ослику показывали лишь для того, чтобы тот не терял надежды, а бежал до самого издыхания.
Выигрывали в этом кровавом спектакле только хитрые и злобные. А проигрывали лесные жители, которые ранее были дружны. У смекалистых возникали шальные мысли: “А не объединиться ли нам и не погнать ли за большую лужу общих врагов?” Но таких было мало.
Пристально наблюдали за злобно-кровавым зрелищем из Небесной канцелярии и готовили развязку: тем, кто посеял ветер, назначено было пожать великую бурю.
– Проспятся ли, протрезвеют? – думали там, на Верху.
А вы как думаете, друзья?
Татьяна Божко.
