Эта история будет с прологом и эпилогом.
Даже со вступлением к прологу.
Вступление.
Ехал я с дачи в Михнево с соседями по СНТ «Здоровье». Разговорились. Поговорили о СНТ, о кошках. Я рассказал о ёжике, приходившим к нам в гости. Соседи добавили: «В Хабаровске медведя можно на улице встретить…»
Я и вспомнил.
Пролог.
Со второго курса института я маялся с гастритом, и вдруг в 1987 году всё разрешилось. Мы готовились со школьниками к походу в Звенигород, и я продемонстрировал, Бог весь зачем, как лазать по канату. Когда спустился, оказалось, что мне плохо. Доковылял до дома. Дома вызвали «скорую». Врач «скорой помощи» сказал: «Обострение гастрита».
Пришёл участковый врач. Пришла медсестра. Мне сделали анализ крови, назначили уколы но-шпой и ушли. А у меня поднялась до 40 градусов С температура.
Участковый врач через день прибежала. Вся очень бледная. Убедилась, что температура не падает, боли не утихают. Поохала, поругала себя… И меня увезли в 72-ю больницу, в хирургическое отделение с подозрением на аппендицит.
В больнице посмотрели: «Не! – сказали врачи – Гастрит. Через день выпишем». Но анализ крови взяли.
Ночь я провёл в полубреду. Помню, меня накрыли тремя одеялами, я весь трясся, да так трясся, что стучали ножки кровати о пол палаты.
Соседи по палате потом говорили вновь прибывшим: «Вы на Ефимова посмотрите! Его привезли. Мы думали утром труп выносить будут… А вот – бегает!»
Утром пришла сестра, врач-хирург и меня стали готовить к операции. Как меня везли в операционную помню, но смутно, было сумеречное сознание. В самой операционной, когда давали наркоз, спросил: «Можно спеть?» Мне ответили: «Пой». И я запел «Бригантину», правда, как потом рассказала медсестра, очень тихо.
Аппендицит оказался гангренозный, так что резали вовремя, мог и правда помереть. В палате я очнулся через сутки. Ещё сутки валялся на кровати, а на третьи мне сказали: «Александр Владимирович! Надо вставать, надо двигаться».
И я стал вставать и двигаться. А заодно перезнакомился с соседями.
Соседи были очень колоритные, но особенно сосед слева.
Потом, встретив в клубе «Надежда» Кокорева Виктора Георгиевича, я подумал – не он ли? Но спрашивать его не хотелось. Уж больно ГАД! Геологи такими быть не могут! Но похож – сцука…
Геолог был очень интересный, любопытный и разговорчивый. Я ему рассказывал о наших этнографических экспедициях и изысканиях по К. Э. Циолковскому. Он рассказывал о своих…
Его геологические экспедиции проходили на Камчатке.
Почему СТРАННЫЙ? Уж больно много он расспрашивал о нас. Ещё потому, что вероятность попасть в больницу на Камчатке гораздо больше, чем в Москве.
Но попал. Спускался в метро, поскользнулся на ступеньке и получил сотрясение мозга. У меня с самого начала были сомнения, тем более, что я не знал — он появился в палате до меня или во время операции? А спросить было неудобно.
Отступление.
Мы пытались опрашивать местных жителей в Раздорах. Так к нам сразу подошёл мужчина и поинтересовался – кто мы. И ещё, когда мы гуляли возле рублёвского водозабора, то местный сторож неожиданно оказался знаком с моей мамой и рассказал, где она работает – ЧУДЕСА!
Продолжим!
Геологические экспедиции на Камчатке — это очень ИНТЕРЕСНО! Мне всегда хотелось там побывать. Галя Бурдова, девчонка из КДИ Дворца Пионеров на Лен. Горах, туда даже ездила. У меня кто-то из родственников служил в 50-х годах. Старшая сестра Света ходила потом с чемоданом и говорила: «Еду на Дальний Восток, там медведи по окнам ходят». Это приехал родственник и рассказал: «Чудное место! Медведи под окнами ходят…»
Так вот. Геологическая партия состояла из небольшой группы профессиональных геологов и рабочих. Рабочих набирали на сезон, т. е. на летние месяцы, ну может быть ещё май и сентябрь.
Обычно это называют полевым сезоном. У археологов и этнографов он тоже есть. Правда, у нас было несколько зимних экспедиций, но ходили по местным жителям мало, больше опрашивали тех, кто приходил к нам в школу.
Рабочих на сезон набирали из местных бомжей. Или, как говорят на севере, – бичей.
Попадался, как правило, совсем спившейся народ, но бывали и очень толковые бичи.
У нас в МВТУ был сварщик, который без стакана за сварочный аппарат не брался. Ему начальство говорило: «Семёныч! У тебя опять изо рта перегаром пахнет!» Он в ответ: «У меня и из ж-ы пахнет! Что ж теперь – стреляться?» Но ему всё прощали, лучше его никто сварить детали не мог.
Вот и среди бомжей были мастера. Которые могли вырыть глубокий и узкий шурф, такой, какой требовалось. А трезвенники не могли. Как говорил мой сосед-геолог: «К сентябрю все преображались – лицо молодеет, кожа здоровеет. Торс, мышцы… Но на следующий сезон опять бомжи бомжами…»
Профессиональные геологи это: начальник экспедиции, научный руководитель, операторы различных приборов. Ну и практиканты.
Приборы, наверное, разные. Например, я знаю магнитометр. Ещё песня такая есть – «Магнитная разведка выходит на маршрут…»
Лагерь ставили стационарный. Армейские палатки с дощатым настилом. Мы спали в таких у археологов в Старой Рязани. Но у нас были койки и сколоченные из досок постели, а у геологов, по-видимому, только настил и спальные мешки.
Ставили лагерь так, чтобы рядом была вода, в том числе и питьевая. Делали склад, делали баню, делали запруду, для желающих искупаться.
Магнитная разведка, по-видимому, довольно непростое мероприятие. Я ящик магнитометра видел, правда, наверное старый, сейчас миниатюризировался. Но тогда это была тяжелая штука. Ещё нужно было переть треногу. Да ещё таскаться по горам…
Продолжение песни про напарника в магнитной разведке такое: «…Напарница богиня вам тихо запоёт…»
И далее:
«…С такою ты разделишь и хлеб, и сухари.
С такою не сробеешь,
С такою не сгоришь.
Такую по секрету
Себе я попрошу!
Магнитная разведка
Уходит на маршрут…»
Видимо, мой сосед-геолог рассказывал о себе. Ушла группа на маршрут. Уж кто был его напарник или напарница, я не спросил. Выход был сложный. Был дождь, была жара. С магнитной разведки пришли замученные, грязные и голодные. Сначала их конечно хотели накормить. Но геолог отказался, сказал, что сначала нужна баня. Баню стали готовить. Баня — это отдельная палатка с печкой-каменкой. Но первыми мылись девицы. Если такие были. И готовить баню было долго.
Геолог не стал ждать и пошёл к речке. Туда, где была запруда. Омут не омут, но там можно было поплавать и помыться.
Подошёл. И увидел неприглядную картину – в запруде плескался какой-то мужик…
Причём мужик взбаламутил всю воду. Был он очень волосатый и не похожий ни на рабочих, ни на научный персонал.
Ещё моего геолога поразило, что он не чёрный, а рыжий! Сильно волосатые особи мужского пола были, но, как правило, с Кавказа и с иссиня-чёрными волосами.
Геолог подошёл к мужику. Хлопнул его по плечу и спросил: «Ты кто и откуда? — И добавил: – Поаккуратнее не мог? Всю воду взбаламутил…»
Мужик зарычал и повернул лицо… Т.е. морду… Как вы уже догадались – это был медведь!
Наш геолог испугаться не успел. Медведь испугался первым и удрал. Сосед-геолог, а по моему мнению это был он сам, посидел на берегу, пришёл в себя. И всё-таки искупался в заводи. Тем более, что муть осела и вода обновилась.
Вечером на ужине, уже после бани, за стаканом водки – смеху было!
Его потом долго подкалывали: «Ну что — опять с Мишкой не знакомился?»
Тот отмахивался: «Да ну ВАС!..»
Эта история была без названия, а следующую назовём – «Медвежья месть!»
Быт в любой экспедиции очень важен. В наших был важен тоже. В наших этнографических экспедициях быт организовывали сами школьники, под руководством взрослых, разумеется…
У археологов и геологов за быт отвечают наёмные работники, например — повара.
У повара довольно обширное хозяйство. Это и сама кухня, и столовая – т. е. столы с навесом от дождя. Ещё есть склад или кладовка.
Склад – это тоже палатка или землянка. В этой экспедиции была палатка.
Провизии, как правило, берут сразу на весь полевой сезон. Бывают случаи — остаётся. Бывает — что и не хватает. Можно почитать рассказы А. М. Городницкого.
В этой экспедиции повар заметил – кто-то шарит в продуктовой палатке.
Вообще-то такого в экспедиции не бывает. Если узнают, что кто-то из рабочих тырит, так сами рабочие уконтропупят. А что? Закон — тайга, медведь — прокурор… На научных сотрудников даже подумать не мыслимо.
Правда, если узнают, то, скорее всего, просто отправят на большую землю, от греха подальше, и в будущем ход в экспедицию для такого экземпляра заказан, кто бы это ни был.
Но в этот раз следы были, а понять, кто балует, было нельзя.
Повар стал сторожить по ночам. И вот однажды услышал, что кто-то шурует в продуктовой палатке.
Подошёл к ней. Заглянул внутрь и увидел толстого мужика в белом халате…
И этот ГАД ломал ящик с тушёнкой! Повар подбежал, крикнул: «Ты что ГАД ДЕЛАЕШЬ!? И со всей силы дал пинка.
Поднялась в воздух белая мучная пыль. Халат на мужике побурел, а мужик продрал палатку и на четырёх лапах убежал в лес!
Ну, вы поняли, кто это был.
Вообще-то есть фильм, где медведь выслеживает своего обидчика. Даже после переезда его в другой город.
Нашему мишке это не потребовалось. Он стал выслеживать повара в лагере.
Выследил! Заметил, в какой палатке он спит. Видимо, по запаху определил, где. Сообразил, в каком месте на настиле его спальник. Подошёл к палатке ночью и лапой вмазал по доске, на которой спал повар с противоположного конца. Доска подскочила вверх, перевернулась, и торчавший в ней гвоздь вонзился в задницу повара. Повар заорал от страха и боли и выскочил из палатки.
От криков проснулся весь лагерь и увидел удивительную картину – по лагерю бегал несчастный повар, за ним волочилась доска, а следом бежал медведь.
Кто-то выстрелил в воздух. Медведь убежал. Повара отпаивали водкой, и он неделю залечивал полученное «боевое ранение». На кухне дежурили по очереди.
Эпилог.
Уж больно похож был Кокорев Виктор Георгиевич на моего геолога. И вроде бы тоже был, правда бывший, геолог.
Был он директором клуба «Надежда» в Северном Крылатском. Там мы выстраивали свою программу под названием «Праздники и Физика». И этот ГАД нас обокрал! И что упер, СВОЛОЧЬ!? Комплект для игры в «Котёл», бутафорскую лошадь, одно поле для игры в «Мельницу», циркулярную пилу и станок «Умелые руки».
Ну нет, геолог такое сделать не мог. Если бы такое произошло, Александр Моисеевич застрелился бы от горя!
Судится нужно было с этим гадом. Но было не до того. У нас пошёл разлад с моей бывшей женой – Ленкой…
Кстати! История с аппендицитом повторилась потом с ней, в 1990 году.
Был какой-то Международный Фестиваль, наверное, Молодежи и Студентов, но может быть и нет. В записных книжках надо посмотреть, да лень…
Ленка переводила с испанского на русский и наоборот для какой-то делегации. Там её и прихватило. Я отвел её в медпункт. А от туда её увезли в 72-ю больницу. Резал её тот же хирург, что и меня. Выписали через неделю. А ещё через неделю мы поехали в экспедицию, правда без младшей – Наташки. С нами ездила наша старшая – Люба. Так как таскать тяжести Ленке было ещё нельзя. То я нёс два рюкзака – свой и её. Ну, наверное ещё часть Любиных вещей. А что? Очень колоритно – вылитый парашютист!
Можете почитать летописи экспедиции под названием – «Четыре летописи».
А я после операции своей тоже не залёживался. У нас началось строительство детских площадок. Описание тоже можно прочитать под названием – «История большой стройки».
Почитайте!
Любопытные истории рассказывает Александр Ефимов. С удовольствием прочёл несколько.