Моя любовь — велосипед!

С самого раннего детства меня тянуло путешествовать. Помню, в конце пятидесятых я, двенадцатилетний подросток, садился в трамвай, брал билет и катался от кольца до кольца целыми днями. Прилипнув носом к окну, я разглядывал улицы, проспекты, площади, дома и дворцы самого красивого города в мире – моего родного Ленинграда. Любовался парками и садами, Невой и Фонтанкой с красивыми набережными, открывал для себя исторические памятники и площади.
Летом  мы снимали дачу в пригороде. Однажды, прогуливаясь вдоль загородного шоссе, я увидел, как мимо меня пронеслась кавалькада велосипедистов. Позднее я узнал, что это был один из этапов велогонки. Сверкающие на солнце спицы, красивая форма, высокая скорость, на которой промчались мимо меня гонщики, производили сильное впечатление. C тех пор я потерял покой и заболел велосипедом.
Жили мы довольно скромно. Мама допоздна работала, оставляя нас с младшей сестрой под надзором бабушки. Отец от нас ушёл, и лишних денег в семье не было. Но велосипед не выходил из моей головы, и не проходило дня, чтобы я не просил его купить. Я постоянно клянчил и ныл, умоляя о велосипеде, и мама в итоге сдалась, когда я пообещал окончить школу на одни пятерки.
Никогда не забуду этот первый взрослый велосипед. Мы с мамой купили его на толкучке, рядом с Митрофаньевским  кладбищем. По выходным дням на этот рынок стекались толпы народа. Здесь можно было купить всё, начиная от ложек и заканчивая автомобилем. Помню, что за этого ржавого коня просили 200 рублей (это в 1959 году), но мама сторговалась за 180, что составляло почти половину её месячной зарплаты.
Не забуду огромное, много повидавшее, седло с витыми пружинами. Чтобы я смог доставать до педалей, его следовало опустить в самое нижнее положение. Ржавую гайку, которая крепила это злополучное седло, сосед откручивал полдня.
Первая поездка от Стрельны до Петергофа, а это около 15 километров туда и обратно, далась мне с большим трудом и заняла два часа. Танцуя на педалях, я натёр зад, непривычно заболели ноги, но зато аппетит после неё был отменный.
Нормальное потёртое седло от “Туриста” мне подарил на день рождения Славка, сосед по коммуналке, и с этого дня я мог уже кататься от дачи в Стрельне до городской квартиры.
В шестнадцатиметровой комнате мы проживали вчетвером. Моим спальным местом служила раскладушка, которую мне приходилось расставлять перед сном. Велосипед я ставил рядом и, поворачиваясь ночью с боку на бок, иногда задевал его.
После седьмого класса я поступил в техникум, так как надо было получать профессию и быстрее начинать зарабатывать. Тянуть меня до десятого класса, а потом пять лет в институте маме было не под силу. В техникуме платили стипендию 14 рублей в месяц, и мама разрешила откладывать её на покупку нового велосипеда. Вскоре у меня появился новенький “Турист”. Прогулки стали теперь более продолжительными. Я гонялся по дорогам Ленобласти, побывал на местах боёв на Невском пятачке, Ораниенбаумском плацдарме, Cинявинских высотах, Кобоне, Ладожской Дороге жизни, Киришах и Чудове. Но особенно запомнилась поездка в Выборг.
От дачи в Рощино, где мы отдыхали летом 1963 года, до Выборга около 100 километров. Стартовал я во второй половине дня. Велосипед подготовлен, за спиной — спортивная сумка с бутербродами, тонкое одеяло, деньги, фляга с водой. Лето заканчивалось, но было ещё тепло. От Чёрной речки я проехал через Сопки, Поляны, военный полигон. Дорога шла по красивым местам Карельского перешейка. Подъёмы сменялись длинными спусками, и я мог разгоняться до большой скорости. Хвойные леса с высоченными соснами, озёра Полянское и Красавица. От этой прекрасной картины дух захватывало, и я наслаждался дорогой, очарованный этой красотой. 
До Выборга я доехал за четыре часа. Перекусив, прокатился по старому городу, полюбовался историческим замком, прогулялся по набережной, вышел на Красную площадь с установленным на ней памятником. На этом программу знакомства с городом можно было считать законченной. Был конец августа и начинало темнеть. А вот вопрос с ночёвкой я совершенно не продумал. Первая мысль была расположиться в парке под деревом, но побродив по едва освещаемому редкими фонарями месту, я эту идею отбросил. По дорожкам бродили бомжеватого типа личности, а под кустами можно было наткнуться на обнимающиеся пары. Остался один выход: ночевать на вокзале.
На открытой освещённой платформе я выбрал скамейку. Между ней и ограждением прислонил велосипед, постелил на скамейку одеяло, положил под голову сумку и попытался заснуть.
Милиционер появился минут через десять. Он скомандовал “Подъём” и предложил пройти с ним в отделение. Дежурный офицер поинтересовался, кто я и что делаю в Выборге. Выслушав меня, он попросил показать содержимое сумки. Я вывалил на стол остатки еды, кошелёк, ещё какие-то мелочи. И тут произошло то, отчего у дежурного округлились глаза. Из бокового кармана моей спортивной сумки выпала обойма с пятью патронами от пистолета.               
Я уже давно забыл об этой находке. Любимым занятием мальчишек на даче были раскопки в траншеях на местах боёв недавней войны. Счастливчикам удавалось откопать пусть заржавевшее, но вполне боеспособное оружие, а уж патронов было великое множество. Эту обойму я откопал, отчистил и собирался привезти в город.
— Где спрятал пистолет? — задал вопрос дежурный.
Мои ответы его не убедили, и меня отправили в камеру. Там уже находился пожилой пьяный мужчина лет пятидесяти.
— Tы представляешь? – подскочил он ко мне. – Я этих сволочей мало во время войны перестрелял! Эти гады теперь по нашей земле ходят! Совсем обнаглели! Ишь, рожи поганые, мало их били, всех надо было уничтожить!
Я понял, что угрозы сыпались в адрес финских туристов, которые лишь в этом году получили возможность посетить места бывшего проживания. До этого Выборг был закрытым для иностранцев городом: ведь до границы всего 50 километров. Мужика забрали за приставание к финнам и дали возможность протрезветь в камере. Мне ничего не оставалось, как слушать его выступления.
Через два часа замок щёлкнул, и сержант дал команду на выход. Меня повели по коридору, в конце которого располагался кабинет. На двери висела табличка “Уполномоченный КГБ по Выборгскому району”. За столом сидел немолодой седовласый усталый человек. Часы на стене показывали третий час ночи. Я устал и очень хотел спать. Но тут начался настоящий допрос. Я рассказал свою биографию, где живу, учусь, кто родители и где работают. Это продолжалось ещё около часа.
Мне помогло то, что я брал удостоверение на право управления велосипедом во все поездки. В него была вклеена фотография и вписан мой адрес. Паспорт я получил два месяца назад и с собой не возил. Особист куда-то звонил, запрашивал сведения, уточнял. Меня основательно проверяли.
Вышел я из отделения в пятом часу утра. Сержант отвёл меня в здание вокзала, показал скамейку, на которой разрешил переночевать. Сдав велосипед в камеру хранения, я провалился в глубокий сон. Ровно в шесть я был разбужен сержантом, который приказал мне катиться отсюда куда подальше.
Обратная дорога заняла более шести часов. Ветер дул в лицо, ноги болели, голова гудела от недосыпа.
Три года спустя, лёжа на втором ярусе жёсткой армейской койки, я вспоминал об этой поездке и мечтал, как летним, солнечным днём помчусь по Выборгскому шоссе. У меня будет новый гоночный велосипед и самая красивая форма. Ноги легко крутят педали, и я наслаждаюсь красотой Карельского перешейка. Впереди целая жизнь!
Демобилизовавшись в самом конце 1968 года, я осуществил эту мечту. Много раз я проехал по Выборгской трассе, но ночёвок в городе Выборге избегал. Ведь обратный путь всегда можно проделать на электричке!

Виктор Кутуркин.