Возвращение

Мы не виделись долгих тысячу лет, и десять тысяч бескрайних километров нашей, не везде уютной, а где-то даже и весьма суровой Родины, жестоко разделяли нас. Всё это время для нас не существовало общей реальности, у каждого была своя. И лишь в мечтах и воспоминаниях, на короткое время, мы вновь обретали общую. Ещё были сны, такие добрые сны! Но чем добрее были они, тем и тяжелее был из них выход, обычно приносящий безумную тоску и удручающее разочарование.

Закрывая глаза, я часто представлял, как ты бережно берёшь в свои руки заветную «секретную тетрадь» и заносишь туда самые сокровенные мысли. У каждой девчонки в своё время имелась такая тетрадка, которая, однажды утратив свой бумажный вид, восхитительным образом трансформировалась в тонкую материю души! Ну, а ты всегда любила тихо и тайно, без фанфар, чтобы никто, никто на всём белом свете и не узнал твой «секрет», кроме того, кому он предназначался. И я видел даже, как в эти минуты лицо твоё светились любовью и счастьем!

И вот, совершенно неожиданно, а так часто бывает, что долго ожидаемое врывается внезапно, моё возвращение из наивной веры в светлое завтра превратилось в узаконенный факт! И не где-то там, в перспективе лучших времен, а именно сейчас, с момента оглашения приказа! Всё, завтра в путь! В ритме бешеного танго через весь организм быстро пронеслась мощная волна адреналина. Воспарив с пьянящей лёгкостью, она зависла в самой верхней точке подъёма, заставив сердце сбиться с ритма и замереть! Ночь прошла совсем без сна, но зато выросли крылья!

Белые облака неподвижно висят, словно нарисованные. Боже, как же медленно тащится этот самолёт! Ну, вот кто? Кто хоть так домой–то летает? Кукурузник пьяный! Вина он, что ли, обожрался и развезло бедолагу!? Сейчас вот открою люк и помчусь впереди самолета, прямо по этим облакам — ведь у меня теперь тоже крылья имеются! Но на совесть все люки задраили черти, видно не первый уже я такой — «Икар-быстролёт»!

Плюхнулся в кресло и снова о тебе думаю. А какая ты теперь стала? Вот бы взглянуть ещё до встречи! Нет, не подловить на чём-то плохом, просто так, тайком полюбоваться тобой! Я так часто представлял твоё лицо, когда ты куда-то идёшь или просто сидишь и о чём-то думаешь. Интересно, о чём? Всегда хотел прочитать это по твоим глазам. Ведь раньше это были неясные образы, созданные из жажды и отчаянных воспоминаний. Любопытно, насколько же всё это далеко ушло от действительности.

А снег здесь мягкий и добрый, не такой, как у нас. Ой! Теперь уже не у нас, а там — у них! Я постепенно привыкаю к ощущению новой реальности. Да, Солнце здесь тоже совсем другое и люди. Я жадно вглядываюсь в их лица, я их люблю, я теперь с ними живу в одном мире! Вспомнил, как много лет назад какой-то молодой дембелёк по электричке бегал и громко кричал: «Люююди! Я вернулся!».

Столько необузданной радости было в этом крике души, переполненной счастьем. Он внезапно осознал своё положение, но ещё никак не мог в него поверить. Вот и я мотаюсь туда и сюда по вагонам, в надежде встретить кого-то знакомых:раньше всегда полно наших ездило. На работу, на учёбу да за покупками. А узнают ли они теперь меня, и какие теперь сами?

Вот он, трамвайчик, нигде таких больше не видел, деловой и гордый, он тут, как-никак, основной вид городского транспорта! Едва замедлил ход на повороте, проскрипел своими колесиками по рельсам и, плавно качнувшись, покатился ко мне. Интересно за ним наблюдать издалека, он словно и не движется, а просто медленно увеличивается в размерах, только вблизи становится заметным его движение. Весело раскачиваясь и позвякивая, он подкатил к остановке и, «пшикнув», раскрыл передо мной свои двери. Он тоже изменился, стал солиднее, чище и комфортнее.

А вот и наш дворик! Не хочу сразу врываться домой, желаю растянуть удовольствие от созерцания. Смотрю в окно — ты посуду моешь и, кажется, что-то напеваешь. Да, это точно ты! Изменилась… хотя и не так, чтобы не узнать. Постучал в окошко… и тут всё началось! С криком полетела к дверям, открыла! Мы, молча, набросились друг на дружку, я уткнулся своей бритой башкой в твою мягкую, тёплую грудь. И мы так долго стоим, не в силах даже что-то сказать, слёзы душат нас. Ты гладишь меня, как нашкодившего ребенка, но пришедшего-таки к покаянию.

Завтра начнём привыкать к нашей, вновь обретённой, общей реальности, всё наладится, всё образуется. Исчезнет это странное двойственное чувство пребывания в двух мирах одновременно. Мы наконец поймём, что теперь это наша общая, новая жизнь, а прежние кошмары постепенно рассеются, оставшись в виде путанных воспоминаний. Но сейчас мы даже не знаем, что и делать-то, в голове никаких мыслей, одни чувства! Ну и пусть! Мы будем их пить, как вино! А утром я рано проснусь, по привычке вскачу, выдыхая остатки сна, слегка обомлев, забреду на кухню и напьюсь воды. Какой же это кайф — свободно передвигаться в пространстве! Ты тоже проснёшься вслед за мной от испуга, не в силах разобраться — то ли сон это, то ли явь. Но поняв, что это всё правда, мы снова, обнявшись, спокойно уснем!

И будет новый день! И будет новая жизнь!

Николай Шоластер.