Чужая ошибка молодости

По проселочной дороге, которая была ответвлением от одного шоссе, идущих от Москвы, двигался, пробираясь через лужи, тёмно-серый внедорожник. Нельзя было сказать, что дорога была совсем уж непроходимой, но проехать здесь на обычной легковушке, пожалуй, было бы всё же весьма проблематично. Внедорожник проехал мост через небольшую речушку, а затем поехал по весеннему лесу, который был ещё чист и прозрачен. Почки на деревьях только начали набухать, а кое-где ещё были заметны сероватые кучки не растаявшего снега. Солнце уже клонилось к закату, однако было ещё вполне светло. Не смотря на довольно прохладную погоду, птицы, почувствовавшие весну, упражнялись в своих трелях на всю катушку. Впрочем, водитель внедорожника, не обращал внимания на всю эту весеннюю идиллию, погруженный в свои мысли.
Водителя звали Константин Михайлович Забелин. Чуть выше среднего роста, сухощавого телосложения, с лицом, невероятно похожим на актёра Александра Михайлова, он был довольно известным писателем, публицистом, а также преподавал в университете. И ехал Константин Михайлович к себе домой, в поселок К… рино, расположенный примерно в полусотне километрах от столицы. Конечно, это был далеко не элитный поселок, и среди тех, кого принято называть «сливками общества», большинство, скорее всего, даже не подозревали о существовании этого поселения. Но Константину Михайловичу нравилось это место. Здесь было очень тихо, народ жил спокойный, совершенно не назойливый, и работалось здесь весьма комфортно. Все блага цивилизации не так давно в поселок были проведены. И когда Константин Михайлович, решивший сменить столичную суету на покой в тихом месте, узнал о продаже участков в К…рино, он решил, что это совсем неплохой вариант. Строительство относительно скромного по современным меркам коттеджа вместе с обустройством участка заняло всего пару сезонов. После чего Забелин вселился в свой новый дом и пока ни разу не пожалел об этом. Что касается предметов первой необходимости, то на повороте на просёлок, располагался вполне приличный супермаркет, до которого было всего пятнадцать минут езды. А некоторые продукты можно было запросто прикупить в небольшом сельском магазинчике прямо на месте.
Жил Константин Михайлович один, хотя женат был дважды за свою жизнь. Первый раз — ещё в молодости, сразу после окончания института, и тот брак, оставшийся бездетным, продлился восемь лет. Затем супруги, бывшие когда-то однокурсниками в институте, поняли, что все их отношения совершенно исчерпали себя.
Потом, после некоторого перерыва, Забелин женился во второй раз. Теперь, уже будучи писателем, которого заметили, он влюбился в одну начинающую поэтессу, отношения с которой довольно быстро переросли в супружеские, что несколько удивило их обоих. Впрочем, довольно быстро, примерно через пару лет, он понял, что и этот брак, в общем-то был ошибкой. И хотя какое-то время Константин Михайлович ещё пытался убедить себя, что он ошибается, ещё через год те же самые чувства, причём совсем откровенно, высказала и его вторая супруга.
С тех пор Забелин жил один, хотя и встречался однажды, весьма непродолжительный период, с одной из женщин-коллег по институту. Но это тоже было уже в прошлом. Теперь, перешагнув недавно порог пятидесятилетия, и вроде бы став вполне успешным человеком, Забелин порой задумывался, а чего же всё-таки не хватало ему в жизни, что семейное счастье у него так и не сложилось? Но к каким-то определенным выводам так и не смог прийти.
Константин Михайлович подъехал к своему дому, который стоял третьим от края поселка, и остановил машину перед воротами. Устанавливать у себя новомодные ворота с дистанционным управлением Забелин не захотел. И
просто потому, что это было дороговато, да и выделяться перед не самыми зажиточными соседями ему тоже не хотелось.
Он вышел из машины и направился к воротам, чтобы открыть калитку, а затем изнутри уже распахнуть ворота. И подходя к самой дверце калитки, услышал, как его кто-то окликнул по имени и отчеству.
С соседями сложились вполне хорошие, выражаясь немного тавтологически, добрососедские отношения. И хотя он, в основном, серьёзно превосходил в достатке своих односельчан, его никогда не выделяли из своего круга в отдельную группу. Наверное, потому что он и сам никогда не стремился выделиться, со всеми и всегда был вежлив, разговорчив и живо принимал участие в общих сельских делах. Но, видимо отдавая дань его известности и некоторой, говоря языком сельских жителей, учёности – к нему все, включая и тех, кто был старше, обращались исключительно по имени-отчеству.
Вот и сейчас сосед, живущий напротив, старик Матвеич, предпочитавший, что бы его называли именно так, увидев машину Забелина, вышел из своих ворот.
— День добрый, Константин Михайлович, — приветствовал он Забелина, — как оно там, в столицах наших?
— Как обычно, Матвеич, — отвечал Забелин, подходя к старику и пожимая ему руку, — много суеты и бессмысленных хлопот.
— Да-а, — протянул старик, доставая папиросу, — и что людям неймется, вечно бегут куда-то, а о смысле жизни подумать и некогда.
Забелин вытащил зажигалку и дал прикурить старику соседу. Сам он был некурящим, что в сельской местности тоже было редкостью, но зажигалку всегда возил с собой, на всякий случай.
— Тут, это, хотел я тебе сказать, — вдруг вспомнил о чём-то Матвеич, — тебя, Константин Михалыч, девушка какая-то искала.
— Какая-такая девушка? – Удивился Забелин.
Ни с какими девушками он уже давно не имел никаких дел. Ну, разве что со студентками в университете, но и те отношения ограничивались исключительно аудиторией.
— Да, как тебе сказать, — чуть помялся Матвеич, — обычная такая девушка, лет, наверное, не более двадцати. Одета она была, вполне себе ничего, но не так вычурно, как некоторые теперь.
— Да? – Осторожно спросил Забелин. – И что она хотела?
— Да, просто спрашивала – где находится дом писателя Забелина, — ответил старик сосед, — ну ты уж извини, но я врать тут не стал, показал твой дом. Она спросила – когда ты бываешь дома, так я сказал, что ближе к вечеру. Уж прости, если что не так сделал.
— И давно это было? – Забелин задумался, пытаясь понять, что же это была за посетительница.
— Да, может с часика два назад, примерно так, — ответил, немного подумав, сосед, — я может, конечно, что не так ей сказал…
— Ну, чего уж там, — махнул рукой Забелин, — ничего страшного. Ладно, бывай.
Он повернулся, и уже не слушая Матвеича, продолжавшего что-то бубнить, направился к своим воротам. Матвеич, нисколько не смущаясь того, что собеседник его покинул, продолжал разговор уже с самим собой.
Забелин открыл ворота, затем снова сел в автомобиль и заехал во двор своего дома. Поставил машину в гараж и, заперев его, прошел к дому. Дом его был построен в обычном, совершенно стандартном стиле, без всяких новомодных пристроек, колонн, флигелей и башенок – Константин Михайлович не любил подобной вычурности. Да он и вообще больше тяготел к классическому, можно сказать, даже суховатому стилю. И не только в архитектуре, но и в одежде, и в творчестве.
Войдя в дом, повесив пальто в прихожей и переобувшись, первым делом Константин Михайлович первым делом прошел в ванную. И лишь затем отправился переодеваться, он считал, что ходить по дому, не вымыв руки, было моветоном. Когда он, уже переодевшись и умывшись, как следует, спустился вновь на первый этаж, на кухню, чтобы начать готовить ужин, как послышался звонок двери калитки.

***
«Матвеич забыл что-то что ли?» — подумал Забелин и, накинув плащ поверх домашнего костюма, быстро сунул ноги в старые ботинки, которые стояли в прихожей для работы на участке, и пошел открывать.
Но это был не старик сосед, к удивленью Константина Михайловича, уже успевшего немного подзабыть разговор с Матвеичем, у калитки стояла молодая девушка. Среднего роста, с длинными темно-русыми волосами и большими серыми глазами, смотревшими как-то печально и очень серьезно. Одета она была в очень симпатичный плащик, хотя, насколько Забелин разбирался в одежде, наблюдая за студентками в университете, совсем не брендовой марки.
— Вы ко мне? – С некоторым удивлением спросил Забелин.
— Доброго вечера, да, если Вы – Константин Михайлович Забелин, то к Вам, — ответила девушка.
— Да, это я, проходите, пожалуйста, — чуть растерявшись, проговорил Забелин, пропуская девушку внутрь.
Идя впереди девушки к двери своего дома, Константин Михайлович продолжал размышлять о том, чтобы мог означать подобный визит. Напрягая память, он пытался вспомнить, не является ли эта девушка его студенткой,
но, сколько не вспоминал, так и не смог этого сделать.
В прихожей Забелин помог девушке снять плащ и предложил одни из гостевых тапочек. Хотя гости у него бывали крайне редко, а уж женский пол и еще реже, но тапочки он все равно, на всякий случай, держал.
Затем Забелин проводил гостью в комнату на первом этаже, служившую и гостиной и чем-то вроде холла.
— Итак, я Вас слушаю, — Константин Михайлович предложил девушке кресло, кстати, как мне Вас называть?
— Ох, простите, пожалуйста, — девушка примостилась на самом краешке кресла, — меня Женя зовут.
— Очень приятно, Женя, так что привело Вас в такое, скажем сразу, не слишком приветливое место, как К…рино? – Забелин сел в кресло напротив и внимательно посмотрел на девушку.
— Даже и не знаю, как начать разговор, — Женя немного помялась, старясь не задерживать взгляд на хозяине дома.
— А Вы не пытайтесь строить длинные предисловия, — проговорил Забелин, — лучше и проще всегда говорить прямо и конкретно.
— Ну, ладно, — девушка, наконец, решилась и посмотрела прямо в лицо Забелину, — может быть Вы помните свою поездку в Сочи, на конференцию, в тысяча девятьсот девяносто… -м году?
— Хм, да, было такое, только ведь прошло уже больше двадцати лет, — Забелин действительно был на конференции, и произошло это сразу после развода с первой супругой, — так что же конференция?
— Там, на конференции, Вы познакомились с одной девушкой, — начала Женя и замолчала.
— Так, — задумчиво проговорил Забелин, уже начиная понимать, в какое русло начинает сворачивать разговор, — я, конечно, могу уже и забыть что-то, но девушек там было много.
— Её звали Валя Козинцева, — ответила Женя, — и Вы провели с ней вместе много времени.
— Действительно провел? – Забелин почему-то очень плохо помнил время, в которое проходила та конференция. Тогда был не лучший период в его жизни, и на конференцию его вытащили два приятеля, буквально заставившие его поехать, иначе сам бы он никогда на это не пошел. Но Константин Михайлович решительно не помнил, что бы он сводил какие-то близкие знакомства с какими-либо девушками.
Мама говорила, что вы познакомились в самом начале конференции и провели вместе все то время, пока она проходила, — как-то растерянно проговорила девушка.
— Мама говорила? – Забелин внимательно посмотрел на свою гостью. – Так значит, эта Валя Козинцева – Ваша мама?
— Да, — тихо ответила девушка.
— И Вы считаете, что являетесь мой дочерью? – Уже прямо спросил Забелин.
— Я не знаю, — неуверенно произнесла Женя, — но мама считала, что это так, хотя сказал мне об этом совсем недавно. По срокам все вроде бы тоже сходится. Вы не подумайте, что хочу о чем-то просить Вас, совсем нет.
— Хм, если не хотите ничего просить, то…? – Забелин вопросительно посмотрел на девушку.
— Можете, конечно, мне не верить, но мне бы просто хотелось посмотреть на человека, который вполне вероятно, приходится мне отцом, — тихо, но твердо ответила девушка, — мама моя ведь так и оставалась матерью-одиночкой.
— Странно, почему же Ваша мама никогда не пыталась напомнить мне о том, что случилось на конференции? – Удивился Константин Михайлович.
— Она не рассказывала каких-то подробностей, — покачала головой Женя, — но, как я поняла из рассказа мамы, Вы были тогда женаты.
— Хм, я был женат? – Задумался Константин Михайлович, что-то в этом рассказе не вытанцовывалось, образно говоря.
И дело было даже не в том, что Забелин однозначно не помнил никакого романа, да и почти наверняка его и не было. Удивительным было то, что девушка вполне откровенно рассказывает обо всех подобных нестыковках, и
при этом ничего не просит. Похоже, что она и действительно верит, что может быть его дочерью.
Забелин еще раз попытался вспомнить все то, что происходило на той конференции, и знакомился ли он там с кем-то из женского пола. В голове всплыло лишь то, что однажды он вместе со своими приятелями действительно что-то такое отмечал в компании неких девушек, но и только.
— Расскажите немного о себе и о своей семье, — после некоторого раздумья попросил Константин Михайлович.
— Я так понимаю, что Вам сложно поверить мне? – Девушка грустно посмотрела на него.
— Ну, Вы и сами должны понять, для каждого человека подобное заявление будет, уж что греха таить – как снег на голову, — ответил Забелин, — и все же я хотел немного услышать о Вас.
— Хорошо, — кивнула головой Женя, — жили мы во Владимирской области, да, собственно, и сейчас дом мой, вернее часть дома, вторая часть принадлежит тетке, сестре матери, находится там. Мама работала в школе, преподавала русский язык и литературу.
— Вот значит, как она попала на конференцию, — кивнул головой Забелин, вспомнив, что конференция была для преподавателей самого разного уровня.
— Да, она тогда выиграла какой-то конкурс в области, — все так же грустно проговорила Женя, — и её отправили на эту конференцию.
— Так все-таки, чем же вы заняты? – Снова спросил Забелин девушку.
— Окончила педагогический колледж, у себя в области, — ответила девушка, — хотела поступать в Литературный институт, но не прошла. Пробовала в МГУ, на филфак, но тоже не получилось. Успела подать документы в
педагогический, тот, что имени Крупской. Сейчас на третьем курсе, а попутно занимаюсь с дошколятами, готовлю к школе – как-то существовать то нужно.
— Хм, все же больше Вам хотелось бы заниматься чем-то с литературным уклоном? – Задумчиво проговорил Забелин.
— Я еще в школе начала писать стихи, — смутившись, сказала Женя, — даже печаталась в местной газете, пробовала отправлять свои произведения в областное издательство, но там мне дали от ворот поворот. Хотя многим стихи нравились. Мама говорила, что это у меня наследственное.
— Наследственное? – Переспросил Забелин. – Вот только я почти никогда не писал стихи. А что же сейчас делает Ваша мама? Это она посоветовала обратиться ко мне?
Девушка помолчала с минуту, отвернувшись в сторону, а потом посмотрела на Забелина каким-то отсутствующим взглядом и сказала тихо:
— Мама умерла год назад.
— Прошу простить мою некоторую бестактность, — сказал Константин Михайлович, которому стало жаль девушку, — примите мои соболезнования, хотя понимаю, что они сильно запоздали.
Некоторое время они оба молчали, не зная, о чем говорить.
Наконец, Константин Михайлович решился прервать молчание:
— Как сами понимаете, вот так запросто принять Ваши слова на веру, мне несколько трудновато. Мне бы очень не хотелось как-то обижать Вас намеренно, но пока могу сказать лишь одно – мне никак не удается вспомнить, что я имел какие-то отношения с Вашей мамой на той конференции. Кстати, у Вас есть её фотография?
Девушка молча открыла свою сумочку и, достав оттуда небольшую карточку, протянула её Забелину:
— Здесь мама через год после моего рождения.
Забелин осторожно взял фотографию из рук девушки и стал внимательно рассматривать. На снимке была миловидная женщина с грустным лицом, чрезвычайно похожая на девушку, сидевшую сейчас перед ним. Он перевел взгляд на Женю, которая сидела вся, сжавшись, похожая на серую мышку. И только сейчас обратил внимание, что в чертах её лица есть что-то знакомое.
Нет, он вовсе не увидел в ней собственные черты лица, но, тем не менее, что-то неуловимо знакомое в этом лице, он как будто все же разглядел. Забелин снова посмотрел на фотографию, пытаясь вспомнить хоть что-то, и в какой-то момент ему показалось, что эта женщина действительно была там, на конференции, но воспоминание промелькнуло и исчезло.
— Извините Женя, но пока я никак не могу вспомнить Вашу маму, — хозяин дома очень осторожно протянул девушке фотографию.
— Я понимаю, все-таки прошло почти двадцать пять лет, — каким-то голосом покорности судьбе проговорила Женя, — и ожидала, что Вы навряд ли сможете что-то вспомнить. Впрочем, уже то, что я увидела Вас, имеет для меня значение. А сейчас простите, я, наверное, пойду.
— Ох, я же даже не предложил Вам ничего с дороги, — опомнился вдруг Забелин.
— Спасибо, мне ничего не надо, — сказала грустно девушка, поднимаясь с кресла.
— Постойте, Вы же что-то говорили про филфак, — снова вспомнил фрагмент разговора Забелин, — а Вы не пробовали перевестись?
— Пробовала в прошлом году, но не прошла, — покачала головой Женя, — могла бы пройти, если бы имела какие-то литературные заслуги, но мои стихи не печатались нигде, кроме местной газеты.
— Знаете, что, Женя? — Сказал Константин Михайлович. — Я не могу ничего Вам обещать, в конце концов, Ваш приход и для меня – немалое потрясение, но все же, позвоните мне, скажем через пару дней.
Он прошел в коридор, вытащил из кармана куртки визитку и, написав на ней карандашом еще и домашний номер, протянул её девушке.
— Вот, возьмите, мне нужно тоже подумать, прийти в себя, а потом… ну, в общем, позвоните.
Девушка, лицо которой стало еще более грустным, некоторое время поколебалась, но затем все же взяла визитку. До самой калитки, куда Забелин пошел провожать девушку, они дошли, не проронив больше ни слова. Лишь уже выходя наружу, Забелин, вспомнив кое-что, спросил Женю:
— Может Вас подвезти?
— Спасибо, но здесь не так далеко автобусная остановка, всего хорошего Вам,- ответила девушка и, повернувшись, пошла прочь.
— Здесь есть автобусная остановка? — ошарашенно пробормотал Забелин, — Надо же… не знал.
— Что, родственница приезжала? – Донесся с противоположной стороны улицы голос Матвеича.
— С чего это вдруг ты взял? – Удивился Константин Михайлович, глядя на подходящего соседа.
— Да, вроде как показалось, что похожи вы очень, — сказал сосед, доставая папиросы.
— Правда? – Удивился Забелин, снова задумавшись, вспоминая черты лица женщины на фотографии, и пытаясь вспомнить все то, что происходило на конференции двадцать пять лет назад.
Он пропустил мимо ушей что-то, что говорил ему Матвеич, а потом спросил его, перебив словоизлияния соседа:
— А где у нас тут автобусная остановка?
— Ну, это километра два пёхом топать, — протянул сосед, показывая рукой куда-то позади себя.
— Вот черт, — пробормотал Константин Михайлович, бросая взгляд в ту сторону, куда ушла Женя.
Но, увы, тонкой фигурки уже не было видно.
Забелин вернулся в дом и, усевшись в холле, задумался.

***
Чем больше Забелин думал о посещении девушки и о разговоре с ней, тем сильнее его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он все сильнее осознавал, что произошла некая ошибка и что девушка просто спутала его с кем-то. Хотя, с другой стороны – она точно знала его имя, отчество и фамилию. Немного удивляло и то, что девушка ровным счетом не просила ничего, хотя быть может, это был только первый её визит.
Думая о своем пребывании на конференции, Константин Михайлович, переживавший тогда как раз развод с первой женой, вспомнил, что приятели все пытались познакомить его с какими-то девушками. Мотивировали они это тем, что ему нужно обязательно отвлечься, выбить, так сказать, клин клином. Но сколько не пытался вспомнить Забелин, что-то похожее даже на простое свидание, так и не мог этого сделать.
Затем мысли его перетекли в русло его преподавательских контактов. Он подумал, что может попробовать что-то узнать об этой девушке. И для начала позвонил знакомой сотруднице в деканате филфака в МГУ. Сын её как раз сейчас учился у Константина Михайловича, и он мог надеяться получить полную информацию.
— Доброго вечера, Наталья Николаевна, это Вас Забелин беспокоит, — проговорил Забелин, как можно приветливее, — уж простите за неожиданный звонок.
— Да, все в порядке Константин Михайлович, у Вас что-то случилось или у Костика какие-то проблемы? – Проворковала в трубку его собеседница.
Костик это был её сын – парень весьма способный, но большой лентяй.
— Да нет, у Костика все хорошо, мне бы хотелось узнать одну вещь, — ответил Забелин, — скажите, у Вас есть какая-то информация о тех студентах, которая переводятся из других вузов? В том числе и те, которые не прошли?
— Есть, конечно, правда это нужно поднимать архив, — проговорила Наталья Николаевна, — а Вы хотели бы о ком-то узнать?
— Да, у моих родственников дочка в прошлом году пыталась перевестись из педагогического, — ответил Забелин, — Евгения Козинцева.
— А отчество? – Голос собеседницы сразу стал деловитым и суховатым.
«Черт, какое же у неё может быть отчество?», — замелькали мысли в голове у Забелина. Но он понимал, что долго тянуть время не может и решился:
— Константиновна, Евгения Константиновна Козинцева.
Он назвал год рождения, уже сопоставив в уме свое нахождения на конференции и возможную дату рождения девушки.
— Хорошо, я записала для себя, но смогу узнать об этом только завтра, — отозвалась собеседница.
— Хорошо, это меня совершенно устроит, — проговорил Забелин и как можно более вежливо попрощался.
Как не велико было желание Забелина – узнать что-то о своей гостье как можно быстрее, но пришлось отложить это на завтра. Правда, можно было попробовать позвонить еще в педагогический университет, но там у Константина Михайловича был лишь один хороший знакомый, и звонить ему вечером было не с руки. Этот звонок тоже лучше
было сделать завтра.

***
Затем он вспомнил, что можно позвонить тем своим приятелям, с которыми они были вместе на той самой конференции. Одного из них, наиболее активного заводилу во всех начинаниях, Павла Курского, Забелин не видел
уже много лет. Со вторым приятелем, Сергеем Шульгиным, время от времени пересекался в университете. Но, если кто-то и мог помнить что-то о каких-то амурных делах, то это наверняка был Павел, поскольку именно он был большим любителем женского пола.
Разумеется, в своем мобильном телефоне, Забелин номера Курского не нашел. И в своей нынешней записной книжке, которую по привычке имел Константин Михайлович, номера Курского тоже не оказалось. Что было логично – последние встречи с Павлом Курским были лет двадцать назад.
Пришлось Константину Михайловичу залезть на антресоли шкафа в кладовке и некоторое время копаться там, в поисках старых записных книжек. В конце концов, он отыскал две таковые и нашел в обоих домашний и рабочий
номера Курского. Но, когда Забелин позвонил на домашний номер, там ему ответили совершенно незнакомые люди, которые о Павле Курском даже не слышали ничего. Рабочий же телефон просто молчал.
— Ну, что же, придется все звонки отложить на завтра, — пробормотал Забелин, откладывая старые записные книжки в сторону.
Мысли его снова вернулись к девушке по имени Женя и к её матери. Если примерно прикидывать по возрасту, то Валентина Козинцева должна была быть ненамного моложе Забелина. Но умерла она уже год назад, то есть совсем рано, видимо серьезно болела. У девушки, судя, по её словам, имелась еще и тетка, скорее всего – сестра матери, но тут, вероятно, каких-то особо теплых отношений не было. Что, наверное, тоже можно было понять – поселок небольшой, работы наверняка мало, а у тетки своя семья – далеко не каждый может взвалить на свои плечи еще и заботу о взрослой, в общем то, племяннице.
Было вполне понятно стремление девушки как-то устроиться самостоятельно. После этого мысли Забелина перетекли в иную плоскость. Теперь он почему-то подумал о том, что, если бы его первая жена не возражала так резко против детей, у него уже вполне могла бы быть дочь, даже чуть старше, чем эта Женя. Но, увы, супруга была занята собственной жизнью и карьерой больше, чем жизнью семьи. Второй брак, к сожалению, тоже не ознаменовался рождением детей, ибо у второй супруги Забелина вся созидательная энергия ушла в творчество. А сам Константин Михайлович, о чем он все больше сожалел, так и не сумел настоять на том, что дети в семье необходимы. Да, если честно признаться, и сам он, во время первого брака, он был больше озабочен карьерой, а во время второго – изрядно ушел с головой в литературное творчество, не слишком уделяя время семье.
Однако, все же расставить некоторые точки над i, стоило и на завтрашний день Забелин наметил несколько серьезных разговоров.

***
На работе, в университете, Забелин был задумчив и, по большей части, весьма молчалив. И хотя он и без того, редко был очень словоохотлив, но нынешнее его состояние отметили многие коллеги и студенты. Самому Забелину удалось узнать телефон еще одного знакомого в педагогическом университете, который мог бы пояснить кое-что о жизни Жени Козинцевой.
Позвонив этому человеку, который работал в университете уже давно и имел доступ к обширной информации, Забелин узнал следующее.
Да, действительно, студентка из небольшого поселка во Владимирской области, Евгения Козинцева, обучалась на третьем курсе их университета. Самым большим сюрпризом для Забелина стало то, что отчество она носила именно Константиновна.
Да, она действительно закончила у себя на родине педагогический колледж. И она не соврала по поводу того, что была дочерью матери-одиночки, и что мать её умерла в прошлом году. Так же, как и не соврала о том, что пыталась перевестись на филфак МГУ.
— А вообще, я довольно неплохо знаю девушку, о которой ты спрашиваешь, — сказал в завершении разговора знакомый, — очень скромная и вежливая девчонка, нечета многим нынешним оторвам. Учится хорошо, без единого
пропуска, хотя и не отличница. Подрабатывает репетиторством с дошкольниками. Знаю так же, что пишет неплохие стихи, хотя пробиться где-то с публикациями ей пока не удалось.
— А почитать её стихи где-нибудь можно? – Заинтересовался Забелин.
— Когда-то она публиковалась на сайте Стихи.Ру, но потом, после смерти матери, удалила все произведения, — с печалью в голосе ответил знакомый, — впрочем, у меня, кажется, есть пара стихотворений, которые она как-то
давала одной из наших преподавательниц. Если желаешь, могу переслать.
— Буду премного благодарен, только отправь на домашнюю почту, — сказал Константин Михайлович, — на работе я все равно не успеваю.
Поблагодарив знакомого, Забелин положил трубку и задумался. По сути, звонок преподавательницы филфака Наталье Николаевне становился уже не нужным. Всю информацию Константин Михайлович уже и так узнал. Но, поскольку позвонить он обещал, то все же набрал номер матери своего ученика.
Как он и ожидал, ничего нового Наталья Николаевна ему не сказала. Да, хотела перевестись такая девушка, но оценки её были невысоки, а каких-то заслуг она не имела. Поэтому, как и следовало ожидать, ни о каком переводе не могло идти и речи. Вежливо пообщавшись пару минут с Натальей Николаевной по поводу её сына Костика, Забелин поблагодарил её за хлопоты и положил трубку.
Девушка однозначно говорила о себе и о своей семье правду. Но была полностью уверена, что её отец он – Забелин. Либо тут крылась какая-то ошибка, либо сам Константин Михайлович начал страдать прогрессирующим склерозом. Причем во второе Забелин, категорически не верил.
Тут он вспомнил про рабочий телефон Павла Курского и набрал номер. На сей раз он получил ответ, но как оказалось, по этому номеру уже много лет существовала какая-то организация.
Оставалось еще попробовать найти Сергея Шульгина, который когда-то тоже присутствовал на той самой конференции. Но сделать это можно было только вечером же дома, ибо телефон Шульгина тоже был записан в одну из его записных книжек.
По дороге домой Константину Михайловичу снова пришла в голову мысль, что если бы он действительно встречался с Валентиной Козинцевой в те далекие времена, то, наверное, был бы только рад, если бы у него была дочь. Однако, он уже почти был уверен, что никогда, в том числе и на конференции в Сочи не встречался с этой женщиной.
И эта мысль почему-то немало расстроила его, словно он потерял когда-то в прошлом нечто важное, а сейчас пытается найти и не может.
Подъехав к дому, он был бы, наверное, даже рад, если бы встретил сейчас соседа Матвеича, но увы, тот видимо не видел, как подъехал Забелин, а может и отсутствовал дома. В результате, задумчиво грустное настроение Константина Михайловича стало еще более грустным.
Дома первым делом он открыл почту в личном компьютере и нашел послание от своего знакомого со стихами Жени Козинцевой. Стихи были очень лиричными и очень грустными, в них была немалая нотка романтизма и ожидания каких-то возвышенных чувств. В общем, как показалось Константину Михайловичу, эти стихи очень хорошо соответствовали образу девушки, её характеру. Если бы она была чуть более активной, наверняка подобные стихи могли бы заинтересовать какое-нибудь издательство. Но, к сожалению, девушка, видимо, была творческой натурой, и пробиваться через тернии, наверное, было не в её характере. А жаль, стихи были очень неплохие.
Тут Забелин вспомнил о своем намерении найти телефон Сергея Шульгина и снова полез шуровать на антресоли, уже второй раз за два дня, и второй же раз за несколько последних лет. Впрочем, теперь нужную телефонную
книжку он нашел довольно быстро, тем более что с Шульгиным он общался последний раз всего пару лет назад.
Зато в момент поиска он нашел старый фотоальбом, из которого внезапно выпала фотография. Как ни странно, но это оказалось фото, которое было сделано на той самой конференции, и на ней были засняты сам Забелин, Шульгин и Павел Курский. Некоторое время Константин Михайлович смотрел на эту фотографию, сам не понимая, чем она его так привлекала. К тому же ему стало казаться, что он видел Курского совсем недавно, хотя это было практически невозможно — уж такую встречу Константин Михайлович запомнил бы наверняка.
Наконец, оторвавшись от разглядывания фото двадцатипятилетней давности, Забелин набрал номер телефона Сергея Шульгина. Послышались длинные гудки, после пятого из которых знакомый голос произнес:
— Слушаю Вас.
— Сергей? Это Константин Забелин, добрый вечер! Я не сильно отвлекаю тебя? – Спросил Константин Михайлович.
— О, Костя, рад слышать тебя, нисколько ты меня не отвлекаешь, — обрадовался Сергей, — только недавно вспоминал о тебе.
— Надеюсь, воспоминания хорошие? – Осведомился, улыбаясь, Забелин.
— Ну, о чем речь? – Засмеялся Шульгин. – Вот недавно, как раз, вспоминал нашу поездку на конференцию в Сочи.
— Да, правда? – Осторожно спросил Забелин, чувствуя, что такое совпадение не может быть случайным.
— Да, вот вспомнил, что лет шесть назад случайно встретил Курского, — ответил Шульгин.
— А я его искал, кстати, — признался Забелин, — но так и не смог найти.
— Ну, чего захотел, — усмехнулся Шульгин, — наш Паша на месте не любит сидеть. Ты вот всего один раз после конференции нашей, успел в браке состоять, а Пашка только официально четырежды окольцовывался. А уж про
неофициальные браки и говорить нечего. И мест жительства сменил, наверное, уже больше десятка. Знаю, что жил какое-то время в Питере, затем уезжал в Латвию, но ненадолго.
— А где же ты его встретил? – Спросил Константин Михайлович.
— Да, случайно, когда ездил в Крым шесть лет назад, там повстречал его с очередной пассией, — ответил Шульгин, — вроде даже какой-то иностранкой. Но, как мне кажется, он с ней в какую-то авантюру влип, потому что вечно сидел как на иголках.
— Да, насколько помню, его вечно тянуло на какие-то подвиги, — сказал Забелин.
— Вот, собственно, про один такой подвиг, он мне и рассказал в последнюю нашу встречу, — заявил Шульгин, — причем, связано это было с тобой.
— Со мной? – Немало удивился Забелин. – Но я никогда, ни в чем, вместе с ним не участвовал.
— А твое участие в данном случае было чисто формальным, — сказал Шульгин, слегка усмехнувшись, — как я понял из рассказа Курского, на той конференции он мутил сразу с несколькими дамочками. Так вот, чтобы не проколоться, одной из них он назвался твоим именем, и не просто назвался, а скопировал всю твою биографию.
— Вот, значит как, — задумчиво проговорил Забелин, вертя в руках ту самую фотографию, где они снялись вместе.
— Именно так, — веско произнес Шульгин, — то есть какая-то дама все эти годы считала, что её бросил этакий ловелас Константин Забелин.
— Да уж, нехорошо получилось, — несколько невпопад ответил Константин Михайлович, в голове которого начало постепенно проясняться, — ты извини, Сергей, но я сейчас вынужден прервать разговор. Очень рад был услышать
тебя, но, если ты не против, я позвоню завтра или послезавтра.
— Ну, ладно, что поделать, — с искренней грустью вздохнул Шульгин, — надеюсь, что не пропадешь опять на годы.
— Ты извини еще раз, но мне правда нужно тут сделать кое-что, я обязательно позвоню, — заторопился Забелин.
— Да, ладно, ничего – бывает, — ответил Шульгин.
После того, как разговор закончился, Константин Михайлович снова взял в руки фотографию и внимательно посмотрел еще раз на Курского.
И вдруг понял, на кого же похожа девушка Женя.
Теперь в его голове все стало на свои места.
Двадцать пять лет назад Валя Козинцева влюбилась в ловеласа и авантюриста Курского, а он, то ли ради смеха, то ли действительно боясь какого-то прокола, назвался именем своего товарища. И под этим именем его и запомнила Валя Козинцева. И даже дочери своей дала отчество – Константиновна, считая, что именно Забелин приходится отцом её ребенку.
И дочь, конечно же, не могла не поверить матери.
Константин Михайлович встал и начал ходить по комнате. С одной стороны он вроде бы все выяснил, но с другой, все равно чувствовал себя каким-то виноватым. В голову почему-то пришли строчки из стихотворения Жени Козинцевой.
Потом он, Забелин, вспомнил разговор со второй женой, которая выразила крайнюю степень неудовольствия, по поводу возможности зачатия ребенка. В результате Константин Михайлович совершенно растерялся, не понимая сам себя, находясь в совершенно противоречивых чувствах.
В таком настроении он и лег спать, решив, что утро вечера мудренее.

***
На следующее утро у Забелина был выходной, и он, позавтракав, вышел из ворот – посмотреть свой почтовый ящик. И конечно же, встретил Матвеича.
Тот имел очень довольный вид и хорошее настроение, коим он не замедлил поделиться со своим соседом.
— Эх, внучка ко мне вчера приезжала, — словоохотливо проговорил Матвеич, — хочешь верь, а хочешь – не верь, но каждый раз, как она приезжает, у меня словно несколько лет с плеч долой падают.
— Ну, значит хорошая внучка у тебя, — рассеянно улыбнулся Забелин.
— И не говори, замечательная девчонка, хотя и учиться пока только в седьмом классе, — продолжал делиться приятными воспоминаниями Матвеич.
— Да, это точно, — все так же рассеянно проговорил Константин Михайлович.
— К тебе-то твоя родственница больше не приезжала? – Спросил вдруг старик сосед.
— Нет, пока не приезжала, — ответил Забелин, почему-то одновременно и смутившись, и впав в немалую грусть.
— Ну, так приедет еще, точно говорю, — успокоил его Матвеич, — я по глазам видел – хорошая девушка.
— Ну, спасибо, Матвеич, — улыбнулся через силу Забелин, и пошел к себе домой.
Там он, сев в кресло в гостиной, снова взял в руки старую фотографию, и некоторое время рассматривал её. Затем положил и взял распечатанный листок со стихами Жени. Снова почему-то подумалось, что будь он более активным и настойчивым — и у него могла бы быть уже такая дочка.
И тут он подумал, что это будет очень несправедливо, если у бабника, авантюриста и совершенно безответственного человека, такого, как Курский, появится такая положительная во всех отношениях дочь. Да она и не поверит ни за что в то, что у неё такой отец. Это разрушит многое из того, во что она, наверняка верила.
И разве Курский, если его, конечно, это вообще заинтересует, сможет ей помочь в её литературном творчестве? А он, Забелин, все-таки писатель и довольно известный.
«Иногда бывает и ложь во спасение», — почему-то подумалось Забелину.
Он встал и прошёлся по комнате, затем посмотрел в окно.
Потом повернулся и посмотрел на лежащую на столе фотографию.
Подошёл ближе и сказал:
— А, собственно, почему бы и нет? Ведь никогда не поздно исправлять ошибки молодости, пусть даже и не свои.
Он взял телефон и набрал номер того знакомого, который работал в педагогическом университете.
— Слушай, это опять я, и опять по поводу Козинцевой. Ты не мог бы как-то узнать для меня номер её мобильного телефона?
И вот спустя пятнадцать минут, перед ним лежит листок с номером телефона.
Некоторое время Забелин колеблется, но потом всё же решается и набирает номер.
— Это Женя? Добрый день Вам! Это Вас Забелин беспокоит. Мы не могли бы встретиться с Вами, я приеду на машине?! У нас с Вами есть о чём поговорить. И мне кажется, что я смогу Вам помочь.
И уже положив трубку, Забелин подумал, что иной раз можно обрести семью и детей даже в зрелом возрасте, исправляя, в общем-то, не свои, а чужие ошибки молодости.

Сергей Макаров.